– Именно, – ответил Феликс. Он разорвал упаковку, взял одну банку и протянул Валентину. – Сегодня еще ладно – работа не началась, но с открытием агентства строгий сухой закон. Один раз хоть запах почую – сразу уволю, это понятно?

– Феликс, ну ты что! – Валя поднял руки, словно собирался сдаваться в плен. – Работа это святое, на работе ни-ни!

Открыв банку, он пару раз глотнул и с готовностью уселся на стул с краю от Никанора. Встав за спиной старика, Алекс помахал Феликсу, подзывая подойти поближе и сказал:

– У олдмена шикарный хайер, отличный стайл. Я бы только чуть концы снял, форму придал и так оставил.

Валентин поднял на Феликса туманный взгляд и тихо спросил:

– Что он сказал? Я ничего не понял.

– Сказал, что у старика шикарные волосы, хороший стиль, можно только подравнять и оставить. Хорошо, не возражаю. Девочке что посоветуешь?

Алекс расплел косу Арины, посмотрел на рассыпавшиеся по плечам волосы и сказал:

– Цвет оставляем – роскошный натюрель блонд шампанское. В остальном я бы предложил короткое ассиметричное каре…

– Обрезать-то зачем? – развернулся к стилисту Никанор. – Еще чего удумал!

– Пусть стрижет! – с неожиданным упрямством сказала Арина. – Всегда можно снова отрастить.

– Так с детства же растила!

– Вот именно! Теперь хочу со стрижкой походить!

Старик что-то проворчал, пожимая плечами, но спорить не стал.

– Теперь здесь, – Алекс подошел к Валентину, взял его голову пальцами за виски и покрутил из стороны в сторону, как неодушевленный предмет. – Тут все ясно, очевидный милитари-стайл.

– Это как? – Валентин снова вопросительно уставился на Феликса.

– Что-то вроде короткой спортивной стрижки, – вместо Феликса ответил Алекс. – Вам пойдет.

– Годится, – вместо Валентина ответил Феликс. – Приступай.

Но приступить он не успел – явилась Алевтина Сердюкова. Как всегда, в изобилии оборок, блесток, с прической, поражающей воображение цветами и размахом. Как ни странно, вчерашние возлияния на женщине совершенно не отразились: она была бодра, весела и громкоголоса. Увидав ее, Алекс задумчиво произнес: «Та-а-ак…» – и замолчал надолго.

– О, а у вас тут уже прямо салон красоты и моды открылся! – Алевтина с восторгом окинула хитрым взглядом сидящих на стульях «клиентов» и девушку с каталогами. – Сейчас, сейчас присоединюсь, только ручки помою!

Женщина вышла из комнаты, а Феликс вопросительно посмотрел на Алекса.

– Ну-у-у, – промямлил стилист, – я бы предложил немного постричь и выкрасить в тон лесного ореха с золотисто рыжеватым отливом…

– Однотонной ее можно сделать? Чтобы все – одним цветом?

– Так и будет, всего-навсего отлив. Он оживит волосы, сделает лицо свежее и моложе.

– Годится.

И Феликс поставил рядом с Валентином четвертый стул.

Начал Алекс с Арины. Когда на пол посыпались длинные светлые пряди, Никанор начал кряхтеть и ерзать, но смолчал. Все время стрижки девушка сидела неподвижно, словно боялась дышать. Руки и ножницы мелькали с такой виртуозной легкостью, что засмотрелась даже консультант Ольга. Когда буквально на глазах «девушка из деревни» стала неузнаваемо преображаться, консультант не выдержала:

– Извините, Алекс, а со мной вы могли бы что-нибудь сделать?

– Все что угодно я смог бы с вами сделать, – ухмылка его вышла тонкой и презрительной. – Но вы должны понимать, я топовый стилист, у меня высокие расценки. И я беру всю сумму сразу и наличными. Сами понимаете, на дому я не работаю с кредитными картами.

– Я оплачу, – донесся голос Феликса. Он стоял в балконном проеме, выглядывая на улицу.

– А я вам сделаю скидку как оптовому покупателю! – выпалила Ольга. – И всегда буду ее делать!

– Прекрасно, – кивнул Феликс, – договорились. Раздайте им журналы… Хотя нет, дайте мне, я сам выберу.

Мужчина отошел от балкона, присел в кресло, и Ольга подлетела к нему с каталогами. Пока Феликс листал страницы, Алекс колдовал над будущими детективами с виртуозной грацией и скоростью. От такого волшебства Алевтина притихла и стала задавать вопросы мастеру:

– А вот скажите, Александр…

– Алекс!

– Простите, Алекс, что для волос лучше, чтоб не выпадали, – репейное масло или все-таки кефир?

Алекс поморщился так, словно ему в рот тухлую пиявку положили, и процедил:

– Могу порекомендовать пару средств от французских и швейцарских компаний…

– Феликс, миленький, ручку с листочком можешь подать? Надо записать, а то забуду! И еще про маски для лица спросить хочу…

– Я не косметолог, – Алекс закончил с Валентином, снял с него накидку и стряхнул волосы на пол, – могу дать пару телефонов, это прекрасные специалисты. Теперь, если можно, помолчите немного, а то у меня вдохновение пропадает!

Алевтина покорно замолчала и уставилась куда-то в потолок. Пока Алекс расчесывал, раздирал зацементированные лаком пестрые пряди, Феликс рассматривал пересевших за стол преобразившихся «детективов». Взлохмаченный старик-консьерж превратился в благообразного пожилого мужчину с роскошной пышной шевелюрой. Из несуразной деревенской девочки выглянула стильная юная леди, а Сабуркин сменил образ печального охранника с давно не стриженными засаленными кудрями на десантника, вновь готового нести службу. На губах Феликса заиграла задумчивая улыбка. Он поискал взглядом Германа, словно хотел поделиться с ним какими-то своими мыслями, но молодой человек о чем-то тихонько разговаривал с Ольгой и в сторону Феликса не смотрел. Тут с улицы донеслось недовольное воронье карканье. Шагнув к балкону, мужчина резко задернул штору.

Загудел фен. Это Алекс, размахивая расческой, сушил выкрашенные и подстриженные волосы Алевтины. Закончив, стилист с гордостью возвестил:

– Готово!

Феликс обернулся. На него смотрела не успевшая постареть императрица Екатерина Вторая без выбеленного пудрой парика, а со своими, настоящими живыми волосами. От неожиданности мужчина замер. И едва не сорвалось с губ то ласковое, дружеское имя, которым звал ее когда-то…

– Так! Теперь вы! Как вас там? – Алекс небрежно махнул рукой Ольге. – Садитесь сюда!

Консультант послушно поспешила к опустевшему ряду стульев.

Теперь Феликс мог видеть всех – весь коллектив собрался за столом. Люди переглядывались, рассматривая друг друга, улыбались, удивлялись новому облику, смеялись, смущались, а Герман, казалось, все время держал в поле зрения Феликса, хоть