– И не поел ничего! Ни куска не проглотил!

– И фобия еще, нервное расстройство – не могу есть прилюдно, только в одиночестве. Вот провожу вас, тогда хорошенько и наемся. Говорю же, не обращайте внимания. Все это не опасно, я не псих, просто есть маленькие странности.

– У кого ж их нет, – кивнул Никанор. – Все мы сплошные чудеса в решете: дыр много, а вылезть негде. А кто там приходил?

– Охранник подъезда.

– Чего хотел? Вроде не шумим.

– Соседку мою потерял, говорит, не видел ее давно: в магазин не ходит, ключи от квартиры, чтобы цветы поливать, не оставляла. А у нас тут только две квартиры на площадке, вот и подумал, может, я ее видел. Не хочет МЧС вызывать, дверь вскрывать, панику создавать, жильцов лишний раз нервировать.

– А духом дурным от двери не тянет? – Алевтина с размаху откинулась на спинку стула и едва не упала вместе с ним, благо Гера успел подхватить.

– Вроде нет.

– А стены здесь из какой ерундени сделаны?

– Уверен, что кирпич, – сказал Герман. – Это же «сталинская» высотка.

– Так давайте я зайду и гляну! Тоже мне проблема! Если бабка карачуна дала, скажешь охране, что воняет от двери, пускай полицаев вызывает, а если ее там нет, значит, уехала и спи спокойно!

– Да мне бы самому не хотелось, чтобы тут какая-то суета поблизости поднялась… – задумчиво произнес Феликс и перевел взгляд на раскрасневшуюся Алевтину. – Выпитое на твою способность не влияет? Не застрянешь где-нибудь случайно по дороге?

– Ой, да меня тут кто-то обидеть хочет! – Женщина хлопнула ладонью по столу. – Чуток горло промочила и сразу – напилась!

– Я же за тебя волнуюсь.

– Ой, не надо, не надо! Я за себя сама поволнуюсь! Идемте, детки, мамочка покажет класс!

Хлопая тапками по голому, лишенному драгоценного ковра паркету, Алевтина направилась к дверному проему. За нею потянулись остальные.

Выйдя на площадку, Валентин достал из кармана штанов пачку сигарет с зажигалкой и произнес задумчиво:

– Надо же, сколько сидели – курить вообще не хотелось! – Щелкнув зажигалкой, он жадно затянулся и посмотрел на соседскую дверь. – Дорогие тут, наверное, квартиры?

– Достаточно, – Феликс смотрел на Германа, молодой человек явно о чем-то сосредоточенно размышлял.

Алевтина тем временем подошла к стене и похлопала ладонью, будто попробовала штукатурку на прочность.

– Погоди! – воскликнул Гера. – Феликс сказал, охранник упомянул цветы, которые надо поливать, значит, они в горшках! Если хозяйки нет в квартире, ты могла бы вынести оттуда какое-нибудь растение?

– Могла бы, – отойдя от стены, Алевтина вернулась обратно к квартире Феликса. – Валечка, угости даму сигареткой? Вот не курю же! Но когда выпью в хорошей компании, прямо самое оно!

Валентин протянул ей сигарету, чиркнул зажигалкой. Герман смотрел то на Феликса, то на Никанора с Ариной, понимая, что слышат его только они.

– Так вот, – продолжил молодой человек, – если растение не высохло, не умерло, я считаю информацию. Если повезет, узнаем, куда бабушка уехала или что там вообще произошло. Ну-у-у… если ее нет в квартире, разумеется.

Гера замолчал. Феликс смотрел на него пугающе пустым взглядом. Веки его не двигались, ресницы не моргали, а зрачки расширились, заполняя синеву глаз вязкой чернотой.

– Феликс… – Герман тронул его за плечо, – Феликс Эдуардович, с вами все в порядке?

– Да, – медленно, будто с усилием произнес мужчина, затем тряхнул головой. – Ну-ка, давайте попробуем. Сделайте это!

– Сейчас все будет! На, Валя, держи! – Алевтина протянула бывшему десантнику тлеющий окурок. – Мама пошла к бабуле!

Пошатываясь, женщина направилась к стене и, не замедляя шага, просто исчезла, словно преграда оказалась вовсе неосязаемой. На долю секунды поверхность стены заволновалась, пошла ленивыми крупными волнами, как упругая маслянистая жидкость, и успокоилась. Валентин затушил окурок о пачку и полез за новой сигаретой.

– Хочешь? – предложил он Феликсу.

– Нет, спасибо.

– Тебе?

– Тоже нет, – ответил Герман.

– Давай сюда, – Никанор взял сигарету, помял пальцами, оторвал фильтр, пожевал задумчиво сухими губами и затянулся от поднесенного огонька.

Минут через пять Алевтина вернулась. К пышной груди женщина прижимала пластмассовый горшок, из которого торчали широкие глянцевые листья.

– Бабульки там нет, никого нет! – сообщила она. – Вот вам растение!

– Фикус лировидный, – с ходу определил разновидность растения Герман, принимая горшок. – Все семейство фикусовых обычно капризное, вредное, но разговорить постараюсь.

Все вместе они зашли в квартиру и отнесли горшок в гостиную. Сдвинув тарелки в сторону, цветок поставили на стол.

– Тебе надо что-то специальное? – заинтересованно топтался рядом Валентин. – Чтобы настроиться?

– Только тишину. Если можно.

Герман потер ладони, согревая руки, затем поднес пальцы к растению, не касаясь его. После чуть тронул листья, провел кончиками пальцев по кромке, коснулся прожилок, и лицо его вдруг побледнело, а взгляд остекленел. В глазах Германа возник иной оттенок зелени – призрачным сиянием он вспыхнул и осветил изнутри глазные яблоки, словно нечто заповедно-яркое выглянуло из глубины на мгновение, посмотрело сквозь тончайшее стекло и скрылось, не позволив себя рассмотреть.

Пару секунд парень постоял, зажмурившись, затем открыл глаза, и произнес:

– Соседке вашей позвонили среди ночи, сказали, что ее сестра при смерти. Она поехала к ней, а живет сестра где-то в Саратовской области. В тот момент старушка не думала ни о цветах, ни о ключах, да и другой охранник работал, не тот, кому она ключи оставляла. А второму охраннику она почему-то не доверяла. Бабушка сама вызывала такси на вокзал. С ней все в порядке, должна скоро приехать. Теперь хорошо бы вернуть цветок на место.

– Легко! Валечка, помоги донести горшок, заодно и покурим!

Взяв цветок, Сабуркин с Алевтиной пошли в прихожую. Феликс понимал, что должен бы идти вместе с ними, но не мог сдвинуться с места. Он сидел, подперев кулаком подбородок, блуждающим темным взглядом изучая пространство. Старик Никанор пытливо глядел на него поверх очков. Затем будто случайно звякнул вилкой о край тарелки. Темный взгляд замер и медленно, очень медленно