После третьего тоста Феликс решил раскрыть карты и перейти непосредственно к делу. Напомнив, что при первой встрече он каждому из присутствующих предложил сотрудничество, Феликс сказал:
– Все вы обладаете необыкновенными способностями, поэтому выбор пал именно на вас. Обладая редкостными качествами, вы вынуждены жить двойной жизнью, тщательно скрывая свои таланты от окружающих. Это и понятно, во все времена люди плохо переносили и переносят тех, кто отличается от общей массы – отличия пугают, раздражают, отталкивают. Я же задумал собрать команду уникумов и дать возможность раскрыть, реализовать в полной мере поразительные способности. Ведь это в корне неверно, что настолько редкие таланты не находят себе должного применения. И вот я предлагаю создать команду единомышленников, объединить ваши способности в помощь людям.
Повисла тишина. Пять пар глаз уставились на Феликса. И в этой тишине он услышал, как где-то в глубине гостиной чихнул Дон Вито. Алевтина со стуком положила вилку на тарелку и прищурилась, пристально глядя на хозяина дома:
– Так это не магический салон? Не про него речь?
– Нет. И меня не интересовали ваши карты и миски с воском. Мой выбор пал на вас, Алевтина Михайловна, благодаря вашей способности проходить сквозь стены. И нет у меня никакой жены-блондинки. И никогда не было.
На женском лице отразилась сложная гамма чувств, и пока она не успела ничего сказать, Феликс продолжил:
– Думаю, сейчас все вы можете заново познакомиться. Не бойтесь рассказать правду о своих возможностях, здесь вы в обществе себе подобных.
Но люди не спешили раскрываться: молча мялись, ерзали на стульях, словно они вмиг сделались еще неудобнее, и избегали смотреть друг на друга. И тут голос подал Гера:
– Итак, меня зовут Герман Леонидович Артемьев, по профессии юрист, имею способность общаться с растениями.
– О как! – расплылся в улыбке Валентин. – Давай подробности!
Герман вкратце объяснил, как происходит общение.
– Здорово! – одобрил Валентин. – Феликс, а может, по коньячку? А то чего все сидим да кислятину эту тянем.
– Как угодно.
И Феликс сходил на кухню за бутылкой и коньячными бокалами.
Осушив бокал одним глотком, Сабуркин закусил паэльей, откашлялся и произнес:
– А я умею взрывать тарелки и вилки гнуть. Хотите, покажу?
Глава 26
Наконец-то напряжение, скованность сошли, и словно прорвало плотину: люди принялись выговариваться, наперебой рассказывая друг другу о своих возможностях, как они проявились, сколько хлопот доставили. Как-то само собой все перешли на «ты», отбросив отчества, лишь Арина никак не могла заставить себя обращаться к Феликсу иначе, чем Феликс Эдуардович.
– Аля, а у тебя со стенами как так получилось? – поинтересовался Валентин, умудряясь дотянуться через весь стол, чтобы подлить ей коньяку.
– Эх, та еще история приключилась! – Женщина махнула рукой, едва не столкнув тарелку Германа на пол. – Я ж по образованию товаровед. До тридцати пяти лет жила с мужем, сыном в области, дом у нас свой был, хозяйство, огород. Муж все мыкался, где только не пытался подрабатывать, да проку с него все равно мало было, все я на себе тащила. Он и раньше выпивал, но в меру, без запоев, а потом как с цепи сорвался. И по врачам, и по целителям его таскала, да без толку. Вот и допился однажды, замерз зимой в сугробе, метров сто до дому не дошел. Так мы с Егором вдвоем остались, ему тогда еще и двенадцати не было.
Восьмого марта собрались мы нашим бабским коллективом в клубе, попеть, поплясать, от жизни своей маленько отдохнуть, как вдруг гроза началась. Представляете? Снега кругом по колено еще, а тут вдруг гром и ливень. Как эта молния в клуб залетела, до сих пор не понимаю, но это была самая настоящая шаровая молния! А потом она взорвалась. Хорошо пожара не случилось, хоть многие и пострадали, ожоги получили, да через меня заряд прошел, сознание потеряла. Но обошлось, только ожог небольшой на спине остался. Думаю, из-за этого и получилась моя способность.
В конце мая беда у нас стряслась. Зашла к соседке после работы, да заболтались, засиделись, слышу – народ с улицы кричит, дом мой загорелся. Старый, деревянный, вспыхнул как спичка. А сын-то мой, Егор, внутри! Пожарным пока дозвонишься, пока дождешься! В окнах огонь, из всех щелей дым валит, я мечусь, что делать не знаю, в голове потемнело, дальше как в тумане все помню. И не поняла, как удалось, да только через стену я в дом прошла, сына схватила и вытащила на задний двор. И потом не думала, как в дом попала, не до этого было, без всего на улице остались. Две машины у меня тогда имелось – продала их, что на книжке накопилось – все сняла, да перебрались мы с Егором в Подмосковье, с нового места решили жизнь начать. Пока деньги были, справлялись, потом похуже стало, никак работу не могла хорошую найти. От нужды вспомнила, что гадаю я на картах неплохо, бабка моя еще научила. Попробовала – пошло дело, появились клиенты. Егорку своего деньгами этими выучила, на ноги поставила, сейчас вот дальше учится, во Франции. Жениться уже там собирается, фотографии недавно присылал: хорошая девочка, на кошечку похожа, глазки такие ясненькие, видно, что миленькая. Как только с невесткой своей по-французски говорить буду – не знаю, но ничего, справлюсь.
Промочив горло, Алевтина продолжила:
– Так вот, а потом как-то раз было дело: из дома вышла, дверь захлопнула, а ключи не взяла. Вспомнила тот случай, дай, думаю, рискну, попробую. И получилось – прошла сквозь стену. Что с этой способностью делать как не знала, так и по сей день не знаю, но раз уж пригодилось, жизнь моему сыну спасло, значит, и дальше польза будет.
Алевтина замолчала. Молчали и остальные. Валентин взял бутылку коньяка, привстал и снова потянулся через стол к ее бокалу.
