– Глаза закрываю и вижу… все, что видит отражение.

На вопросы девушка отвечала, волнуясь, как ученица на уроке, с горящим на щеках румянцем.

– По желанию можешь оставлять отражение, или оно само собой всегда остается?

– По желанию. Чтобы оставить, надо потрогать зеркало. Но если сильно нервничаю или испугалась, то может и само остаться.

– Управлять отражением, двигать его в зеркале можешь?

– Да, оно меня слушается.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Феликс. – Давайте ваш телефон. В начале будущей недели позвоню.

Проводив гостей, Феликс вернулся на кухню и только тогда заметил, что зеркало в простенькой раме так и осталось висеть на стене. Заглянув в серебристую поверхность, он увидел, что размытые черты проступили яснее, четче, хотя все еще ускользали. Подняв руку, Феликс тронул зеркальную поверхность, провел пальцами, словно пытался коснуться собственного лба, подбородка… Затем отвернулся с колотящимся сердцем. Хотел снять зеркало со стены, но оставил висеть.

Оставшись в долгожданном одиночестве, Феликс разделся, набросил халат и пошел в спальню. По привычке клонило в сон, но он не поддавался, твердо решив не спать днем и ночью обходиться без снотворного. Включив светильник, Феликс лег на кровать, подложил руку под голову и стал смотреть на стену. Мечи, кинжалы, пара итальянских стилетов, метательные ножи… всего тридцать четыре штуки. Каждый из них Феликс знал до мелочи, до малого изъяна, но всякий раз ложась в постель, рассматривал, изучал их, словно впервые. Когда видел в темноте, часами мог вглядываться в тусклое потустороннее сияние оружия, теперь же в свете электричества, блеск клинков, инкрустация рукоятей – все казалось слишком ярким, чересчур живым, почти назойливым.

Блуждающий взгляд остановился на висящей по центру узкой полке черного дерева, где на подставке покоилась шпага из толедской стали с рукояткой, обтянутой шершавой черной кожей. Всякий раз, глядя на этот клинок, Феликс вспоминал своего учителя. Ему было лет пять, когда в доме появился Диего Вальдес – одна из лучших шпаг королевства, мастер «Ла Дестресы», и взялся обучать его фехтованию, музыке, философии, искусству. «Воин, умеющий лишь убивать, ущербен и пуст. Ты должен видеть мир в целом, а бой – лишь часть мировосприятия», – гласила философия школы «Ла Дестреса».

К четырнадцати годам Феликс не только усвоил науки, но и в совершенстве овладел искусством «Дестресы». И вот настало время, когда он выиграл у мастера десять из десяти поединков подряд. На следующий день Диего принес эту шпагу, с рукоятью, обтянутой черной кожей, и сказал: «Ты почти готов. Теперь попробуем боевым оружием». И Феликс проиграл все десять поединков. Он не мог понять, почему проигрывает раз за разом, и на его вопросы учитель ответил: «Это был последний урок. Когда поймешь, в чем причина, ты будешь готов». Феликс не спал ночь, промучился весь день, в конце концов упал учителю в ноги с просьбой объяснить причину поражений. И мастер ответил: «Ты просто не был готов убивать».

Мягкий свет, желтоватыми бликами играющий на гранях клинка, казался до того ярким, что резал глаза. Феликс отвернулся, смыкая веки. Так и лежал, всматриваясь в темноту. И не заметил, как уснул.

Разбудило его сердитое карканье Паблито. Ворон возмущался, что Феликс спит в неположенное время и нарушает режим.

– Который час? – Резко поднявшись, мужчина сел, опуская босые ноги на ковер, тряхнул головой, разгоняя сон, и запустил пятерню в разлетевшиеся по плечам волосы.

– Почти полночь! – В негодовании взъерошенная птица металась из угла в угол. – А ты уже выспался! Управился! Куда теперь ночь девать – гулять пойдем? А к утру, уставшие и сонные, поедем за город четвертого искать!

– Пятого, – поправил Феликс. Запахнув халат, он завязал пояс и встал с кровати.

Паблито прекратил беготню и уставился на него.

– Как – пятого? После третьего четвертого не будет, сразу дальше пойдем?

– Четвертый уже был, сам нашелся. Вернее, четвертая с половиной.

– Э-э-э… похоже, я что-то пропустил! Рассказывай!

– А крыс где? Чтоб два раза не повторять.

– Наверное, опять где-то в ремонте запутался. Ты рассказывай, рассказывай, я ему все передам!

Но ворону пришлось подождать: сначала Феликс размялся, возвращая силу и гибкость в оцепеневшее тело, сходил в ванную, затем для чего-то заглянул на кухню и только после добрался до гостиной, где и рассказал Паблито о визите дедушки и внучки.

– Получается, дед тоже наделен способностями? – пришел к выводу ворон, когда Феликс закончил. – Так, может, он и есть пятый?

– Нет, – отмахнулся Феликс, – толковые знахари, травники-почвенники могут считывать небольшой процент информации из окружающей среды, это не редкость и не выдающаяся способность. Вот у его внучки – да, интересный дар, не каждый день такое встретишь.

– И что с ним делать, с этим даром, как применить?

– Буду думать.

Остановившись посреди гостиной, Феликс устремил взгляд на картину семнадцатого века, висевшую в простенке между окном и балконной дверью: натюрморт с кистями винограда, морскими раковинами, цветами и птицей.

Паблито вспорхнул на стол, накрытый винно-красной скатертью, походил кругами, поцарапал задумчиво когтями старинную вышивку ткани и сказал:

– Что теперь у нас есть? Вампир, не боящийся солнца; юрист, разговаривающий с растениями; военный, взрывающий тарелки; гадалка-шарлатанка, проходящая сквозь стены; девушка, оставляющая свое отражение в зеркалах; дед-знахарь… Хотя деда можно не считать. И что со всем этим делать? Давай же, Феликс, придумай наконец, ты же умный!

Не отрывая взгляда от натюрморта, словно давно знакомая картина заворожила его новыми деталями, Феликс ответил:

– Честно сказать? Понятия не имею.

Глава 23

Дон Вито явился во втором часу ночи и с порога принялся оправдываться, рассказывая, какие важные дела его задержали. Но Феликс не пожелал слушать, сказав, что деловая жизнь крысиного сообщества это последнее, что его интересует на данный момент. Все это время они с Паблито так и просидели в гостиной, решая, что же делать со своими уникумами, но ничего стоящего – полезного для себя, безопасного для окружающих, соответствующего условиям компании «Гнозис» – не придумали.

Около четырех утра все вместе поехали за город. Остановив машину на обочине у хорошо уже знакомого поля, Феликс вышел в темноту под напутствия и пожелания