– Все будет хорошо. Посадят в яму, потребуют выкуп. В самом худшем случае месяца через три будем дома.

– Меня не выкупят, – приуныл Коновал, – у меня родня сплошь бедная.

– Об этом не беспокойся, – проявил благородство лейтенант, – я выплачу выкуп за всех.

На этом разговор прервался, люк отодвинулся в сторону и сверху приказали:

– Эй, ловите.

Вниз на веревке спустили глиняный кувшин с водой и три небольшие лепешки. Лепешки были жесткие и пресные. Жевали их молча, каждый думал о своем. Дурасов наконец-то прекратил трястись. А вот вода оказалась свежей и довольно холодной, аж озноб пробирал. Зато голова прояснилась, и Алекс осознал весь ужас своего положения. Еще несколько часов назад он был блестящим офицером с отличными перспективами, а сейчас он пленник каких-то немытых бандитов. Троих его подчиненных убили, оружие и лошади стали трофеями тех же похитителей, как и секретный пакет. Когда его выкупят, остается только подать в отставку и с поджатым хвостом вернуться в столицу. А когда в столице прознают… А светские сплетники непременно узнают. Тогда не то что в свет, на улицу не выйдешь. Уж лучше сразу за границу уехать.

Алекс врезал кулаком по камню и тут же об этом пожалел. Во-первых, больно. Во-вторых, эмоции нужно уметь сдерживать, хорошо хоть рядовые не могли видеть этого жеста отчаяния. В конце концов, он пока еще офицер и обязан подавать пример подчиненным даже находясь в застенке у бандитов. Еще несколько часов лейтенант терзал себя своими же мыслями и сам не заметил, как забылся беспокойным, тревожным сном.

Когда люк открылся в следующий раз, в яму проник тусклый дневной свет. В круглом светлом пятне появилась чья-то голова.

– Эй, вылезайте!

Следом спустилась все та же жердина. Подъем дался намного тяжелее, чем спуск накануне. Едва голова и плечи лейтенанта показалась над краем ямы, как его подхватили под руки и выдернули наверх. На голову опять натянули мешок, но Алекс успел заметить, что яма находится в углу двора, обнесенного высокой каменной стеной. Потом их по одному отвели в туалет, после чего загнали в сарай, где выдали кувшин воды на всех и три пресные лепешки. Только в сарае их оставили без присмотра. Дурасов сразу поинтересовался:

– А чего это они нас в мешках водят?

– Боятся, что мы потом узнаем место, где нас держали, – пояснил Алекс.

Коновал дожевал кусок лепешки и осмелился возразить офицеру:

– Так ведь наши сюда не ходят.

– Пока не ходят. Дом этот наверняка недалеко от реки, и добраться до него нетрудно, вот и опасаются, что кто-нибудь его опознает.

Больше поговорить им не дали, ввалились несколько бандитов, связали, надели мешки на головы. И опять мерное покачивание на лошадиной спине. Изображая бессловесный лошадиный вьюк, лейтенант попытался запомнить детали дороги, по которой их везли. Получалось плохо. Направление вроде на юг – юго-запад. Поначалу шел длинный пологий подъем, потом был короткий крутой спуск и опять долго и медленно вверх, еще спуск… К середине дня Алекс окончательно запутался в этой постоянной смене рельефа. Надежда самостоятельно отыскать путь к логову бандитов растаяла, Магу сделал вывод, что придется искать проводника, причем из местных.

В середине дня бандиты устроили привал. На отдых расположились в какой-то каменной щели, не дававшей возможности обозреть окрестности. К этому времени Алекс окончательно потерял ориентацию и только приблизительно мог указать направление на север, где, по его мнению, находился Темерюк, а о расстоянии до реки мог только смутно догадываться. Бандиты почувствовали себя в безопасности и заметно повеселели, лиц уже не прятали. Пленников напоили, но рук не развязывали. Сбежать все равно невозможно, но при попытке кого-нибудь могли и поранить, а рисковать живым товаром похитители не хотели. Спустя полчаса на головы солдатам натянули все те же мешки, погрузили на лошадей и тронулись дальше.

До ночи останавливались на отдых еще раз, на берегу небольшой горной речки, с шумом несущей талую воду с видневшихся вдали белоснежных вершин. Здесь напоили и пленников, и лошадей. И опять мешок на голову, лошадиная спина, покачивающаяся на неровной горной дороге. Вроде и делать ничего не надо, а выматывает такое путешествие не меньше, чем если бы весь путь был проделан пешком.

А вот ночевать остановились в каком-то горном селении. Опять был свет чадящего факела, черная дыра вонючей ямы, кувшин воды и три черствые, безвкусные лепешки на троих. Зато развязали руки, и появилась возможность поговорить. Оказывается, это очень непросто целый день молчать.

– Сколько нас везти еще будут? – задал занимавший всех вопрос Дурасов.

– Думаю, завтра будем на месте, – высказал свое мнение лейтенант Магу.

– Почему завтра, господин лейтенант? – осторожно поинтересовался второй солдат.

– Достаточно далеко, чтобы бандиты чувствовали себя в безопасности, и достаточно близко, чтобы доставлять пленников. – Чуть помедлив, лейтенант добавил: – Да и посредники смогут прибыть достаточно быстро.

В эту ночь лейтенант заснул намного быстрее, видимо, постепенно начал привыкать к своему новому положению. Утро не принесло сюрпризов, процедура доставки пленников была хорошо отработана бандитами и действовала без сбоев. Не они первые, не они и последние. Туалет, завтрак из лепешек и воды, потом мешок на голову и на лошадь. За день два привала, где пленникам давали воды.

Отличие от предыдущих дней началось с того, что еще засветло лошади с пленниками въехали в какое-то селение. Первой их встретила черная, лохматая собачонка, заливисто облаявшая лошадей и чужаков. От самих бандитов четвероногая тварь держалась на почтительном расстоянии. На собачий лай вышли люди, судя по радостному гомону встречавших, похитителей здесь уже ждали.

– Слезай, офицер.

Столь немудреная шутка вызвала у окружающих смех. Под этот гогот Алекса грубо сдернули с лошади, и он приложился локтем о неудачно подвернувшийся камень. К положительным моментам относилось то, что его развязали и мешок с головы сняли. Едва только зрение восстановилось, лейтенант оглядел двор и понял, что это действительно конечная точка их путешествия. Обширный, хорошо утоптанный двор, окруженный каменным забором саженной высоты. К забору лепились многочисленные каменные же сараи, крытые потемневшей соломой. Самый большой сарай служил конюшней. С противоположной стороны двора стоял двухэтажный дом с такой же соломенной крышей. Только солома была поновее, более светлая. Окна