Первым среагировал подполковник Кавелин:
– Так точно, господин генерал-лейтенант!
– Так точно, – нехотя согласился Вернов.
– Тогда так. Подполковник Кавелин, с вас все бумаги, представления отличившихся к наградам не забудьте.
– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант!
– Теперь вы, полковник. Освободить, всех освободить, переодеть и включить в пешую команду охотников.
– Но некоторые из них находятся под следствием, – все-таки попытался возразить полковник.
– Все дела закрыть и забыть. В моей дивизии должны служить герои, а не преступники! Больше никаких возражений, полковник, выполняйте!
Второй день ареста, начавшийся, как обычно, буквально перед обедом продолжился лихорадочной суетой. Захлопали двери камер, коридоры гауптвахты наполнились гомоном голосов. Дошла очередь и до камеры Алекса. Лязгнул запор, и в проеме нарисовалась голова дежурного унтера.
– Выходите, господин лейтенант!
– Что случилось?
– Говорят, начальник дивизии прибыл и всех приказал выпустить.
Лейтенант стянул с нар шинель и двинулся к выходу. Что-то очень быстро все произошло, он-то рассчитывал, что ему не меньше суток сидеть. В коридоре уже собрались все участники вылазки.
– Где Грушило?
– Приказано только тех, кто на правый берег ходил, – насупился дежурный унтер, – а вы пожалуйте на выход.
Забрав у дежурного свою саблю и кобуру с револьвером, Алекс последним вышел из дверей гауптвахты. Короткая шеренга из семи солдат замерла во дворе гауптвахты. Лейтенант продефилировал вдоль строя.
– Пузо подобрать, грудь колесом, морды выше. На генерала глядеть орлами, приветствовать дружно, на вопросы отвечать бодро, глядишь, и пронесет. Все поняли?
– Так точно, гос-дин лей-те-нант!
– Сойдет. На-пра-во! Шаго-ом, марш!
Далеко уйти не удалось. Исполненный служебного рвения адъютант полковника Вернова завернул всех на полковую швальню, где всем солдатам спешно подобрали новые шинели, кепи и ремни, целые сапоги. В новом, необмятом обмундировании они тут же стали походить на новобранцев, только возраст да унтерские «лычки» Фелонова, прихваченные на живую нитку, выдавали старослужащих. В таком виде виновники торжества и были представлены пред генеральские очи.
Приняв рапорт лейтенанта, генерал Быстраго поприветствовал выстроенных в шеренгу солдат, благосклонно выслушал ответное приветствие и закатил четвертьчасовую речь о том, как приятно начальствовать над такими героями, как стоящие перед ним орлы. Стоявший за спиной генерала полковник Вернов едва сдерживал эмоции, в особо слащавые моменты генеральской речи кривился, но молчал. Наконец, Быстраго к концу речи перешел к самому сладкому:
– Командир сто четырнадцатого Текульского пехотного полка полковник Вернов представил всех участников вылазки к медалям ордена Военного креста, а вашего командира – к Анненскому кресту!
Солдаты дружно отозвались троекратным «ура». Генерал продолжил раздавать плюшки:
– В полку будет сформирована пешая охотничья команда, куда все вы уже зачислены. Вашим начальником назначается хоть и молодой, но исключительно грамотный, храбрый и инициативный офицер – лейтенант Магу. Надеюсь, что под его командованием вы и дальше продолжите череду славных дел. От себя добавляю всем участникам вылазки трехдневное увольнение!
На этот раз крик «ура» был еще более долгим и раскатистым, медали когда еще будут, а три дня отдыха за полковой оградой – вот оно.
После объявления о предстоящем награждении генерал Быстраго изъявил желание побеседовать с лейтенантом наедине. Ради такого дела подполковник Кавелин уступил свой кабинет. Начальник дивизии без труда натянул личину доброго дядюшки, вынужденного слегка пожурить нашкодившего племянника, но на самом деле не видящего в шалостях отрока ничего плохого.
– История, конечно, неприятная, но, слава богу, счастливо разрешившаяся. Если бы вы, лейтенант, известили меня раньше, то многих проблем удалось бы избежать. Так что, когда в следующий раз соберетесь выкинуть что-нибудь эдакое, то потрудитесь поставить меня в известность.
– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант!
– Вольно, лейтенант, мы не на плацу. И не бойтесь нарушить субординацию. Вернов – хороший служака, но, как любой солдафон, ограничен и не может взглянуть на ситуацию как бы сверху. Важно не то, что вы совершили, а то, как это преподнести при докладе наверх. Вы меня понимаете?
– Так точно. Если бы меня отдали под трибунал, то никому от этого не было пользы. Лишнее происшествие, о котором все равно пришлось бы докладывать наверх. А теперь это успешно проведенная с вашего разрешения операция.
Генерал приблизился, смерил Алекса взглядом с ног до головы.
– К сожалению, не имел чести знать вашего батюшку лично, но он сумел вырастить достойного сына. Кстати, а как обо всем узнал министр?
Секунду помедлив, Алекс признался:
– Я оставил текст телеграммы перевозившему нас лодочнику, а он утром отправил ее отцу.
– А он сообщил министру! – догадался Быстраго.
Алекс осторожно его поправил:
– Насколько я знаю, они не представлены. Скорее, он действовал через председателя кабинета министров.
– Ну, это уже детали, – согласился генерал. – Будут ли еще какие-нибудь просьбы? Говорите, лейтенант, не стесняйтесь.
Решив максимально использовать расположение высокого начальства, Алекс не стал стесняться и надумал урвать все по максимуму.
– Есть, господин генерал-лейтенант. Численность охотничьей команды необходимо довести хотя бы до полусотни человек. Ввосьмером на правый берег соваться опасно, нам просто крупно повезло.
– Хорошо, я распоряжусь. Право отбора кандидатов остается за вами.
– Полковник Вернов постарается держать меня на коротком поводке, а мне потребуется некоторая свобода действий.
– Хорошо, я поговорю с полковником. Только не очень там увлекайтесь.
– Потребуется надежное и скорострельное оружие.
– Да где же я вам его возьму?
– Сейчас на полковом складе лежат двести новейших винтовок «шапсо», – напомнил лейтенант.
– Но я не могу отдать приказ выдать их вам, есть определенные правила.
– Так точно, господин генерал-лейтенант! Правда, есть закон, позволяющий реализовать захваченные винтовки как перехваченную контрабанду.
– И кто же их купит? Вы?
– Я, господин генерал-лейтенант. Не сомневайтесь, я найду им достойное применение. Вот только хотелось бы, чтобы цена была ниже той, что пришлось заплатить Хамиди. И прошу вернуть мою личную коллекцию винтовок «крейзе».
– «Крейзе» – ваша собственность, можете забрать их немедленно. А
