Глава двенадцатая

Я проснулась, как от толчка, и стала осматриваться, хватая воздух ртом. Каменные стены, деревянный пол, тяжелое шерстяное одеяло, покрывающее меня, и просторная мужская рубаха, заменившая мне ночную сорочку. Это не сон. Я действительно здесь. Я взглянула на шкуру на полу – никого. Одеяла аккуратно сложены и лежат там, откуда были взяты вчера.

Каден ушел.

Прошлой ночью бушевала буря. Ветры – таких мне не доводилось слышать за всю жизнь – носились по городу и колотились о стены домов. Я думала, что не смогу уснуть, но все же меня сморил тяжелый сон, в котором я ехала по бесконечной саванне в высоких травах, укрывавших меня с головой, и натыкалась на Паулину, которая молилась обо мне на коленях. Потом я оказалась в Терравине. Берди поила меня теплым бульоном из чашки, трогала мне лоб и шептала: Видишь, что ты натворила. Внезапно Берди превратилась в маму, придвинулась вплотную, ее дыхание обжигало мне щеку: Теперь ты солдат, Лия, солдат в армии твоего отца. Я села, думая, что проснулась, но тут ко мне подошла чудесная, нежная Грета с золотыми косами, короной уложенными вокруг головы. Ее слепые глаза невидяще смотрели в пустоту, а с носа капала кровь. Она пыталась выговорить Вальтер, но не могла, потому что ее горло было пронзено стрелой.

Но окончательно меня разбудило последнее сновидение. Это был даже не совсем сон, просто вспышка цвета, намек на движение, какое-то неуловимое ощущение. Было там холодное, широкое небо, конь и Рейф. Мне было видно его лицо сбоку, очертания скулы, развевающиеся на ветру волосы, и я знала, что он покидает меня. Рейф ехал домой. Мне бы радоваться, а я вместо этого чувствовала страшную боль утраты. Я оставалась. Он уезжал без меня. Я лежала, задыхаясь, и уговаривала себя, что на меня так подействовали слова Комизара. У эмиссара и то больше шансов дожить до конца месяца, чем у тебя.

Сбросив одеяло, я вскочила с койки и вдохнула полной грудью, пытаясь сбросить тяжесть, сдавившую мне грудь. Потом стала осматриваться в комнате. Я не слышала, как ушел Каден, но ведь я не слышала его и в ту ночь в Терравине, когда я спала, а он пришел меня убить. Да, он умел двигаться бесшумно, в этом его сила – и моя слабость. Подойдя к двери, я подергала, но она была заперта. Я подбежала к окну и распахнула ставни. Порыв прохладного ветра ударил в лицо, руки мгновенно покрылись гусиной кожей. Город лежал передо мной сверкающий и мокрый от дождя, дымчато-розоватый в неярком предутреннем свете.

Вот она, Венда.

Чудовище просыпалось, мягкое его подбрюшье только начинало шевелиться и урчать. По узкой улочке прямо подо мной медленно ехала телега, запряженная лошадью, которую вел под уздцы человек в плаще. В отдалении, по другой стороне торопливо шагала женщина с кувшином, расплескивая воду. В темноте копошились какие-то неясные фигуры. Тусклый утренний свет блестел на краях парапетов, исчезал в зубчатых углублениях, медленно, будто неохотно разливался по неровным, чешуйчатым стенам и разбитым колеям грязных дорог.

Я услышала негромкий стук и обернулась. Звук был таким тихим, что я не поняла, откуда он доносится. Стучат в дверь или где-то снаружи внизу? Стук раздался снова. А потом я услышала, как в замке поворачивают ключ. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, заныли ржавые петли. И снова тихий стук. Я схватила один из стоявших у стены деревянных тренировочных мечей и занесла его над головой.

– Войдите, – сказала я, готовясь нанести удар, если потребуется.

Дверь отворилась. За ней оказался мальчишка – один из тех, кто накануне таскал тачки с трофеями в зал Санктума. Его короткие светлые волосы были обкромсаны неровными прядями, большие карие глаза сделались еще больше при виде деревянного меча в моей руке.

– Госпожа? Я только хочу отдать ваши башмаки, – с опаской поглядывая на меня, он вытянул вперед руку с башмаками.

Я опустила меч.

– Извини. Я не хотела тебя…

– Вы не должны ничего объяснять, госпожа. Хорошо быть наготове. Это мог бы оказаться один из тех ужасных людей, – мальчишка вдруг хихикнул. – Но такой маленький меч не воткнуть им в зад даже на дюйм.

Я улыбнулась.

– Пожалуй, ты прав. А ты один из мальчиков, которые прислуживали прошлой ночью, верно? Один из тех, кто привез тачки.

Ребенок потупился и залился густым румянцем.

– Я не мальчик, госпожа. Я…

Поняв свою ошибку, я тихо ахнула.

– Девочка. Ну, конечно же, – поспешно заговорила я, стараясь помочь ей преодолеть смущение. – Просто я еще не проснулась окончательно. Вот и перепутала спросонья.

Она провела рукой по неровно остриженной голове.

– Не-а, это из-за лохматых волос. Нельзя работать в Санктуме, если у тебя вши, а я не очень-то умею обращаться с ножом.

Девочка была тоненькая, как ивовый прутик, никак не старше двенадцати лет, и женственность в ней еще не пробудилась. Рубашка и штаны были того же тускло-бурого цвета, что и у мальчишек.

– Но они отрастут и будут такие же длинные, как у вас, и я будут заплетать их в косы.

Она переминалась с ноги на ногу, потирая щуплые ручонки.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Астер.

– Астер, – повторила я. Имя могучего ангела разрушения. Но это дитя больше походило на ангела-горемыку с неровно подстриженными крыльями.

Я слушала ее искаженный пересказ истории ангела Астера, совсем не совпадающий с морриганским Священным Писанием.

– Мой бапа говорит, что мама дала мне это имя в честь ангела прямо перед тем, как испустила дух. Он сказал, что она улыбалась и вся светилась, а потом назвала меня Астер. Так зовут ангела, который указал Венде вход в город. Ангел-спаситель, так она его назвала. Вот… – она вдруг выпрямилась и плотно сжала губы. – Мне же сказали, чтобы я не болтала. Простите, госпожа. Вот ваши башмаки.

Астер шагнула вперед, поставила мои ботинки на пол и попятилась назад.

– Там откуда я родом, Астер, пара слов не называется болтовней. Это просто вежливость и дружелюбие. Я хотела бы, чтоб ты заглядывала ко мне поболтать почаще, хоть каждый день.

Девочка заулыбалась и задумчиво провела рукой по вихрам. Мои башмаки были начищены и аккуратно зашнурованы.

– Где же ты их отыскала? – поинтересовалась я.

Молчаливость не относилась к сильным чертам Астер, и меня это порадовало. Между нами было что-то общее. Она рассказала, что башмаки ей передал Эбен, успевший подобрать их раньше, чем их продали на базаре. Одежды моей уже след простыл, а ботинки он тихонько стащил, да еще и вычистил их для меня. Если кто-нибудь узнает, его высекут, но Астер уверяла меня, что волноваться не о чем – Эбен себя не выдаст, он ловкий и хитрый.

– Если кто и хватится башмаков – пусть думают, что они