Из отделения Скоморохова до окопа добралась только половина бойцов. Не повезло белорусу Науму Щербене и Федору Еремееву. Трошкин устоял против двоих, пока к нему на помощь не подоспели Голота и Карапетян. Когда отдышались, Арсений обратился к Трошкину:

– А ты, дядя, как я погляжу, крепкий. Такого борова сразу на землю не повалишь. Как же немецким разведчикам удалось тебя упаковать?

Трошкин недовольно покосился на Голоту.

– Тебя прикладом по голове тюкнуть, посмотрел бы я тогда, как ты сопротивлялся.

Голота хотел съязвить, но в это время раздалась команда Рукавицына:

– Танки! Приготовиться к отражению атаки!

Вновь, как в предыдущий день, заревели моторы, заскрежетали гусеницы, бронированные машины поползли к окопу. На этот раз танки «поражали» учебными гранатами. Поразил цель и Трошкин. Урок прошлого дня пошёл ему на пользу. Отделение с задачей справилось, но учение на этом не закончилось. Рукавицын погнал взвод в поле, где заранее были расставлены чучела и мишени для стрельбы. Стреляли лежа, стоя, с колена из ружей и автоматов. После занятий Рукавицын похвалил Скоморохова за меткую стрельбу и приказал позаниматься с Наумом Щербеней и Трошкиным, чьи показатели оставляли желать лучшего. В тот же день обучались владению ножом. Рукавицын объяснил, что им, как штурмовикам, предстоит первыми брать вражеские укрепления и населённые пункты, а посему придется сталкиваться с противником в рукопашной схватке, где умение обращаться с ножом будет необходимо. На этих занятиях отличился Голота. На вопрос взводного, где он этому научился, Арсений ответил:

– Мне, товарищ младший лейтенант, до войны посчастливилось с одесской шпаной водиться, вот они и научили меня пером работать.

В казармы вернулись далеко за полдень, уставшие и злые. Даже неугомонному Сене Голоте не хватало сил для шуток и анекдотов.

Следующий день был не менее тяжелым. Комвзвода Рукавицын отвел их к полуразрушенным одноэтажным зданиям деревообрабатывающей фабрики, неподалеку от деревни. Здесь предстояло отрабатывать тактику ведения боя в населенных пунктах. Рукавицын рассказывал, как правильно действовать в уличных боях, в зданиях, советовал, передавал свой опыт, обретенный в боях за Сталинград.

– В таких боях надо иметь смекалку и быть предельно внимательным. Сержант Скоморохов!

Андрей шагнул вперед из шеренги.

– Первая задача твоему отделению. Поиграем в прятки. Я спрячусь в этих развалинах, а вы должны меня обнаружить. На поиск выдвигаетесь через две минуты. Помните, каждый должен иметь свой сектор обзора. И еще. Сейчас я для вас враг, который может вас убить, так что действуем, как в боевых условиях. Только не забудьте разрядить оружие, а то пальнете ненароком. Приказ ясен?

– Так точно.

Рукавицын побежал к фабрике. Через две минуты туда выдвинулись бойцы Скоморохова. Андрей разделил отделение на три группы. Две группы пошли на флангах с целью осмотреть строения справа и слева от основного корпуса, а Арсений Голота и Сурен Карапетян двинулись с ним к центральному входу. Подбирались перебежками, как положено в бою. Обитые железом ворота валялись на земле. Скоморохов подбежал к посечённой пулями и осколками стене с правой стороны от широкого и высокого проема, Карапетян и Голота с левой. Андрей быстро заглянул внутрь. Лучи солнца, проникая сквозь выбитые окна, дыры в кровле и стенах, освещали станки, груды древесного мусора, рухнувшие балки, обломки кирпичной кладки. По сигналу Скоморохова ворвались внутрь, прикрывая друг друга, как в бою, используя в качестве укрытия станки и груды кирпича, стали продвигаться внутрь в поисках взводного. Они обшарили каждый метр, но обнаружить младшего лейтенанта им не удалось. Приходилось возвращаться без Рукавицына. Когда подошли к выходу, Голота сказал:

– Похоже, взводный нас на понт взял. Сказал на фабрике искать, а сам сквозняком в лес ушел. Как пить дать, он нас уже на месте давно поджидает. Наверное, посмеивается…

Договорить Голота не успел. Под ноги ему упала граната РГ-42. Инстинкт, выработанный войной, заставил всех броситься на земляной пол. Штурмовики застыли в ожидании взрыва, но его не последовало. Сверху раздался голос Рукавицына:

– Убиты все.

Скоморохов и его товарищи поднялись на ноги. К ним присоединился взводный. Младший лейтенант спрыгнул с балки над входом, поднял гранату.

– Я же вас предупреждал – будьте предельно внимательными, а вы меня не заметили. Немец, как выражается красноармеец Голота, вас на понт брать не будет, но в общем действовали грамотно.

Вечером в казарме Рукавицын вручил Андрею потертую книжицу.

– Вот, держи, почитаете с бойцами. Весьма познавательное произведение.

Скоморохов посмотрел на книгу. На светло-коричневой обложке были изображены трое вооруженных красноармейцев в касках, бегущих по улице мимо трупов поверженных германских солдат. Над ними крупными черными буквами было напечатано название: «Из опыта уличных боев». Выше, в уголке, мелким шрифтом надпись: «Смерть немецким оккупантам».

Книгу прочитали тем же вечером, невзирая на усталость, а рано утром поднялись по учебной тревоге. И снова, теперь уже всей ротой автоматчиков, совместно с танками шли на штурм укреплённой полосы, резали колючую проволоку, врывались в окопы, метали гранаты, брали «с боем» разрушенную фабрику.

В учениях один день сменял другой, наступил январь нового сорок пятого года. Красная армия один за другим освобождала от фашистов населенные пункты. Голота то и дело повторял:

– Скорее бы на передовую. Чего кашу по столу размазывать. Надоело уже в игры играть. Пока мы тута выжидаем, война таки и закончится.

Трошкин не выдержал, возразил:

– На тот свет торопишься. Чего тебе на передовой, медом намазано?

– Медом, может, и не намазано, но я, в отличие от тебя, не привык за спины других прятаться, у меня, дядя, гонор, да и отмыться, и звание себе вернуть было бы неплохо.

– Ну-ну. Погоди, недолго осталось. Скоро посмотрим, какой ты герой.

Бывший интендант не ошибся. В один из дней начала января особый штурмовой стрелковый батальон в составе более девяти сотен бойцов был погружен на грузовики и доставлен к переправе на реке Висла. Выдвинулись ночью, в спешном порядке переправились на плацдарм. Плацдарм был захвачен в августе сорок четвертого года и составлял тридцать километров по фронту и десять в глубину. Здесь и предстояло штурмовому батальону принять свой первый бой. Командование Красной армии готовило крупное наступление. Задача стояла непростая. Частям, сосредоточенным на плацдарме, предстояло сломить сопротивление многочисленных сил германской армии и прорвать несколько хорошо укрепленных линий обороны. Первыми на прорыв должны были пойти штурмовые батальоны.

В преддверии наступления автоматчиками усилили другие роты штурмового батальона. Взвод Рукавицына попал в подчинение к Коробкову, старшему лейтенанту, прежде служившему в тыловой части. Командир роты в боевых действиях участия не принимал, пороху не нюхал, но зато был строг, гонорист и с недоверием относился к бывшим обитателям спецлагеря, считая их предателями и ненадежными бойцами. Свое