– А? Красавы, – бросил Толян, снова присасываясь к пиву. – Сразу видно: белая кость, серо-буро-малиновая кровь, яд по жилам и вообще зоновая элита. Мааасквичи, итить их, нового времени. – Он сглотнул. – Я ж не просто здесь уже полгода трусь. Информация, брат, всегда в надобности. Вот этот, в углу, зовется Смертью. Прикинь! Вот кличка-то! Не знаю, из-за прикида, наверное. Он, почитай, хозяин: не бара, а всего района. Постоянно здесь ошивается, надирается в стельку, а потом шляется по Зоне. И заметь, ни одна тварь зубастая его еще не схавала и даже не понадкусывала. И добра у него видимо-невидимо. Вот я и подумал: дождемся, прижмем, и пусть проведет. Бог велел делиться.
Денис никогда не согласился бы на такое, но тот, кем он сейчас являлся, согласно кивнул.
– Как бы нас только потом… – начал он.
– Что? В полицию загребут и в суд потащат? – фыркнул Толян, перебивая звучащие опасения. – Не разводи панику. В Москве УК не действует. Здесь вообще ничего не действует: даже понятия. Каждый сам себе волк, товарищ и брат. – И снова рассмеялся, оценив собственный пассаж. – Сюда даже бандюк не всякий сунется, и вот эти крутяки, – кивок в сторону сталкеров, – лишь потому короли, что ходят подальше да на подольше, соответственно и куш у них пожирнее. Нам же тоже жрать охота. И если мы без жадности да членовредительства, то мстить нам никто не станет. Заляжем на дно, некоторое время отсидимся тихо – и все. А там либо ишак сдохнет, либо…
Денис от души посмеялся бы над такой наивностью, но, увы, вмешиваться в историю предоставляемого ему невесть зачем сна не мог. Он увидит все от и до и, возможно, в конце поймет хоть немного.
– Я в Зону больше не сунусь, – заверил Антон.
– А и верно. Тебе своей доли от сбычи «сапфирового сердца» на всю жизнь хватит, если не шиковать особо, не покупать яхт и не содержать английские футбольные клубы, – сказал Толян. – Ну? Стоит безбедное житье одной сделки с совестью?
Антон кивнул спокойно и уверенно.
– Только металлист с другом сидит, – заметил он, – его куда денем? Двое на двое – расклад так себе. Двое против одного – всяко лучше.
– О! Втягиваешься, – похвалил Толян и оттопырил вверх большой палец. – Слышу дельные предложения от офисного планктона. А это и не друг.
– Ну… напарник. Я в вашем сленге не секу.
– И не напарник, – ответил Толян. – Говорю ж, информация – наше все. Закадычный враг. У них терки еще с Чернобыля, если не врут и эти оба там действительно до Москвы шлялись. Только мутно у них как-то. Нормальные мужики давно бы перетерли и выяснили разногласия: морды побили бы, постреляли аль нажрались в хлам и побратались. Ан, нет. Беседуют, хотя воздух меж ними без всякой «электры» искрит. Высшие сталкеры, мать их, легенды новой Зоны.
– И часто они так сидят?
– Каждую среду. Ворон скоро уйдет, и сделает это эффектно: он еще тот клоун. Смерть останется, текилу глушить будет, а если совсем не в настроении – закажет бренди.
– А почему Ворон? Из-за волос?
– Или носа, – усмехнулся Толян. – Эх, знавал я одного Шнюмю, бывшего Яшу с Маросейки… Мнямлю еще – вечно мямлил и вообще зануда был редкостный. Или вот девчуля с бывшей Тверской, Лысый, который Череп, и просто Паха – их так окружающие окрестили. Ходоки по Зоне обычно берут клички покороче. Потому как, если зад прижжет, не особо поговоришь, а если и поговоришь, то больше матом. Так что я тебя Тохой звать буду, ну а ты меня… – Он задумался. – А хоть Лям.
Если бы Денис мог, то непременно поморщился. Видимо, не зря он припомнил ту «сказку», рассказанную Вороном, вот она и вывернулась наизнанку подобным злосчастным образом. Впрочем, здесь и сейчас от него ничего не зависело. Он уже не единожды пытался позвать Никиту или кого-нибудь из «детей Зоны», но тщетно.
Чувство ускользающего времени тянуло под ложечкой. Сколько он уже спит? Завтра нужно идти в Зону, и лучше бы его встретили: идти своим ходом по Москве, минуя аномалии, было бы несравнимо дольше, чем с эмиоником по созданной им «тропе». Однако вместо нормального разговора ему подсовывали давнюю историю. Пусть в ней были замешаны и Ворон, и один из знакомых Выдры, с которым Денису предстояло идти в Периметр, – сейчас она совершенно не имела значения.
– Только и Смерть, и Ворон, – продолжал Толян, – больно длинно. Готов об заклад побиться, сами себя нарекли, а с какого перепоя или бодуна – вряд ли расскажут. Правду по крайней мере.
Ворон рассказывал – но только Денису.
Резкий металлический звук ударил по нервам: именно с ним проехались по полу железные ножки стула, на котором сидел Ворон. Сталкер был взбешен, на его лице, более бледном, чем обычно, жили лишь глаза, тогда как само оно оставалось непроницаемо. Ворон чуть повернул голову, и стало видно, что он улыбается: высокомерно, одной стороной губ.
– А я надеялся, ты все же досмотришь представление до конца, – проронил Смерть. В тишине, воцарившейся в баре, его тихий, сиплый и слегка подсвистывающий на шипящих голос услышали все. Звучание его было неприятным: словно железом вели по стеклу.
– Не любитель, – ответил ему Ворон.
Он медленно повернулся, на излете движения зацепив обрез носком узкого ботинка, и, подкинув, удачно поймал его.
– Я ушел, – предупредил Ворон. – И тебе лучше не ходить за мной по Зоне.
Смерть проводил его взглядом. Потом зевнул и гаркнул
