— У меня высшее образование! — обиделся я.

— Кому это сейчас мешает подметать улицы? — усмехнулся герцог. — Побудешь пока со мной, возможно, мы разберемся с тем, что тут творится.

Я недоверчиво покосился на Астарота, но промолчал. Почему демона должно было волновать, что я не слишком верю в его слова? Что-то заставляло меня сильно сомневаться в том, что герцог таскает меня за собой из-за того, что ему нужен помощник? В конце концов, Астарот — исчадие Ада, ему вообще не положено говорить правду, особенно тем, кто на километр ниже него стоит на социальной лестнице Зла. Или, раз мы под землей, стоять надо на километр выше?

— Как мы вернемся в Подземный мир? — спросил я у шефа. — В Москве, действительно не осталось ни одного «Макдональдса»?

Словно в ответ на мой вопрос, мимо нас по проспекту Мира пронеслось несколько полицейских машин и карета «скорой помощи», за которыми практически сразу проследовали пожарники на красном автомобиле с насосной станцией. Где-то вдали от нас, в стороне метро «Алексеевская», поднимались клубы дыма, точно такие же, как те, что исходили от обломков «Макдональдса», находившихся у наших ног. Холодный осенний ветер подхватывал их и разбивал на сотни невесомых частичек, оставляя лишь неприятный запах. Дело со взрывами не казалось каким-то очень уж особенным, но, как и от дыма, какая-то едкость от него зависла в пространстве.

От резкого перехода из Ада на Землю меня била дрожь. Пожалев, что на плечах нет пальто, я съежился и терпеливо ждал, пока Астарот примет некое решение в отношении того, куда мы отправимся дальше. Настроение мое было мрачнее тучи даже работа с сумасшедшими клиентами из Преисподней не казалась такой уж плохой по сравнению с необходимостью ходить за начальством, словно молчаливый слуга. Демон между тем продолжал исследовать развалины.

— Гражданин! Это закрытая территория, — раздался позади нас голос полицейского с катушкой бело-красной ленты, которой он огораживал груду обломков. — Сюда нельзя!

— Представляться надо… — решил выместить я свою злость на служителе закона. Человек в России, который еще не умер, действовать настолько опрометчиво бы не решился, но мне-то было уже все равно. — В соответствии с положениями части 4 статьи 5 Федерального закона «О полиции», обращаясь к гражданину, полицейский обязан назвать свое звание, должность и фамилию.

— Да он оборотень в погонах, — не отрываясь от изучения места происшествия, пояснил Астарот. — Да, сержант?

Полицейский, уже открывший рот, вознамерившись высказать все, что он обо мне думал, запнулся, глупо уставившись в спину демона. Астарот поднялся на ноги, обернулся и широко, хоть и не слишком дружелюбно, улыбнулся служителю правопорядка, сверкнув красными глазами.

— Господин герцог! — задохнулся полицейский. — Извините, не признал!

— Со спины все дьяволы одинаковы, угу, — скривился демон.

— Сержант Передяев! — отдал честь мужик.

— Доложите обстановку, сержант, — потребовал Астарот, возвращаясь к своим занятиям и слушая вполуха. Его взгляд рассеянно блуждал по развалинам.

— По рации передают… — понизил голос полицейский, переминаясь с ноги на ногу. — Что герцоги Велефор, Барбатос и Гасион расследуют взрывы на востоке, юге и западе города. Пока никто из них не нашел ничего подозрительного…

— Еще бы, ведь у одного из них голова осла[11], и, значит, ожидать большего вовсе не приходится, — закатил красные глаза Астарот. — Скажи мне, сержант, что подозрительного ты сам видел в последние полтора часа в этом районе?

Я невольно фыркнул. Действительно, было ли в жизни сержанта Передяева хоть что-то более удивительное и странное за сегодняшний день, чем демоны Астарот, Велефор, Барбатос и Гасион? Разве что снежный человек пробегал, да и то, был уверен я, герцогов Преисподней никто не затмит.

— Эм… да вроде бы… ничего? — замялся полицейский. — День проходил как обычно.

— Взяток на 5000 рублей, четыре чашки кофе с сахаром, шаурма на обед? — злобно щелкнул зубами Астарот. — Ох, смотри, Передяев, помрешь от разрыва сердца, покрытого холестерином, и останется от тебя одна волчья шкура.

— Простите, — запыхтел сержант.

— Метнулся быстро по соседним улицам, послушал, что народ говорит, какие темы обсуждает, — приказал герцог.

С этими словами демон щелкнул пальцами, и прямо на наших глазах сержант стал съеживаться до размеров дворовой собаки. Я с отвращением наблюдал, как он покрывается рыжей шкурой, как вытягивается его морда и заостряются уши. Лишь глаза у оборотня в погонах остались вполне человеческие: без его обиженного на весь мир, но беспомощного взгляда животное могло бы показаться милым.

Несколько раз фыркнув в мою сторону, пес засеменил по улицам, прочь от развалин «Макдональдса», а я недоумевал, почему никто из проходящих недалеко от места взрыва не заметил, как человек превращается в собаку.

— Не вижу зла, не слышу зла, не говорю о нем, и так я защищен, — словно прочитав мои мысли, произнес Астарот. — Этой буддийской мудростью пользуется большинство обычных людей.

— Но если есть Бог… ну, то есть с учетом того, что Бог есть, — исправился я, кусая губу от нерешительности. — То как же может действовать буддийская истина?

— А кто тебе сказал, что она действует? — заржал Астарот. — Мы же здесь стоим. И будем стоять, даже если эти человечишки заткнут свои уши и будут распевать «Тили-тили, трали-вали» во весь голос, игнорируя наше присутствие. И я, и ты запросто можем сейчас подойти к любому из них и отрастить на их задницах мухомор, а никакая мантра их не защитит.

— Значит, буддизм не работает, — подвел итог я.

— Конечно! Потому что буддизм — это «made in China», — продолжал веселиться герцог.

— In India… — автоматически поправил его я. — Буддизм was made in India.

— Ох, простите, я свой глобус забыл в Четвертом круге Ада, — отмахнулся Астарот. — Ну а если серьезно, то в жизни все с точностью до наоборот. Чтобы защититься от Зла, необходимо говорить о нем. Идти в суд, чтобы наказать преступника, рассказывать в новостях о коррупции, орать во все горло, если тебя убивают. А еще надо слышать Зло и то, что о нем говорят, чтобы быть в курсе его существования и понимать, что мир — не волшебный розовый пузырь, где проблемы происходят с кем-то другим. И, наконец, неплохо бы людям научиться видеть Зло, распознавая его под обликом высокой морали, патриотизма и еще Дьявол, чтоб у него хвост от холодов не ломило, знает чего. Только так со Злом можно бороться, дорогой мой Шальков, только так. Но мало кому нравится такой подход, ведь он требует усилий и храбрости, выражающейся в постоянном самосовершенствовании. Не зря же к трем обезьянкам, которые традиционно олицетворяют эту буддийскую мантру, редко когда добавляется четвертая мартышка. А ведь она есть!

— Четвертая? — удивился я, никогда прежде не зная об этом.

— Да… — скривился Астарот. — Это обезьянка «не делай зла». Офигенно важная