Ну и дальнейшие действия одного из копьеносцев подвели жирную черту под любыми попытками мирного контакта. Чужак резко взмахнул своим оружием и острым наконечником сделал глубокую царапину на щеке не успевшего отпрянуть человека. Хлынула довольно обильно кровь. Что вызвало явное веселье и оживление среди жабокряков. Они шумно заперхали, словно смеясь и от всей души издеваясь над беззащитным и страшно глупым торговцем.

Но ведь беззащитность эта выглядела мнимой, и в душе Поль уже подписал смертный приговор всем присутствующим. Тем более он поразился и замер на некоторое время в ступоре, когда один из дикарей направил на него раструб какой-то сложной, тройственной ракушки и прошипел-прокрякал нечто в её узкое отверстие. А на выходе получились вполне связные и понимаемые слова на рииксти:

– Этот океан навсегда стал нашим! А на его берегах мы разрешим жить только нашим рабам и нашим данникам!

«Вот тебе и тупые водоплавающие! – проскакали табуном разные по направленности мысли. – Это у них устройство или нечто выращенное прям здесь? А кого первым надо убивать? Конечно, вандалов, раскурочивающих катер! А с этими что делать? Этого с ракушкой надо аккуратно обессилить, чтобы не умер… Сколько их вообще в недрах острова? И есть ли у них прямая связь с дозорными в мешках?..»

Тогда как подсознание сделало последние попытки договориться:

– Ура! Вы меня понимаете! – постарался выкрикнуть он радостно и вполне искренне. – Так я к вам и прибыл с намерением рассказать о толпах ваших сторонников, ждущих вас на берегу. Они все ваши данники! А если хотите – то и рабы!

Обладатель ракушки скривился с явной досадой и даже с каким-то сожалением. Вновь зашипел, нисколько не сомневаясь в величии своей расы:

– Никуда эти толпы от нас не денутся, мы не спешим. А вот тебе суждено нам помочь в некоторых опытах. Мы ещё не все ваши болевые точки изучили…

Он что-то ещё шипел, а поощер уже действовал: первыми попадали вандалы, хозяйничающие на катере. Причём один из них с шумным всплеском вывалился за борт, чем на короткое мгновение привлёк внимание всех жабокряков, окруживших человека. А там и они стали оседать на растительную поверхность без стонов и неуместных вскриков. Но некие звуковые сигналы в инфразвуке всё-таки прозвучали. Потому что из трюмных помещений лихо стали выскакивать один за одним ещё полтора десятка вооружённых вояк. Напоследок и командир их показался, с полным изумлением на своей синей морде рассматривая валяющихся подчинённых. Пришлось и его успокаивать намертво, дабы чего не вышло.

Затем Труммер убедился, что переводчик (или специалист, обслуживающий ракушку?) жив. Крепко связал его, распяв на парочке копий, и только после этого ринулся на зачистку внутренностей всего острова. А как же иначе? Не хватало, чтобы кто-то проткнул со спины своим копьём или приголубил каменным шаром по черепу. Пока всё не оббежал, осматривая каюты, кладовки и резервуары с питьевой водой, не успокоился.

Ничего ценного на первый взгляд не отыскал. Хотя с точки зрения истинных учёных тут было над чем подумать и в чём поковыряться. Те же две ракушки-переводчицы обнаружились в одной из самых приличных кают, например. Собственность капитана? Да какая разница? Главное, что общение с иномирцами возможно вопреки сложившемуся мнению.

А вот когда Поль вновь оказался на верхней палубе, вдруг почувствовал, что теряет сознание.

«Твари! – промелькнула запоздалая досада. – Неужели кто-то спрятался и теперь меня тиранит, как тот же ченнелингер? Или наконечник копья оказался смазан ядом? Ведь недаром меня стало так резко тошнить… Тогда почему меня не спасает наличие артефактов? Дэма ведь перечисляла, что они и от ядов как-то предохраняют…»

Пошатавшись с минуту, всё-таки свалился с ног, стараясь хоть спиной опереться на какую-то выпуклость. Ну и пожалел, что нет никого поблизости из проверенных напарников. Тот же Гроссер отыскал бы выход из критического положения. Или подобрал бы нужное противоядие. Наверное…

Сознание ушло рывком, словно кто по голове ударил чем-то тяжёлым. Но и вернулось так же: мгновенно. Причём без всяких болезненных ощущений в голове. Тошнота тоже исчезла. Зрение – ясное и стопроцентное. Ну разве что конечности чуть подрагивали и гудели, словно после чрезмерной работы по переноске тяжестей. Судя по положению солнц на небе, беспамятство продолжалось недолго, пять, максимум пятнадцать минут.

«И что это было? – озадачился Поль, вставая на ноги и осматриваясь внимательно вокруг. – Неужели при подборе энергии с этих скотов, произошло её неприятие? Ведь изрядно нахватался этой мерзости… Вот чувствую, что она не совсем приемлема для человека…»

Во время краткосрочного сражения он ощутил нечто противное и чуждое, но тогда было не до сантиментов. Воздействие – откат – подбор. Да сразу, махом, на нескольких, а то и на десяток противников. Причём подбор чужих сил уже осуществлялся в трёх случаях из четырёх, и это радовало. Потому что сражаться лучше всего, используя чужие резервы.

Теперь же Труммер ещё и порадовался по причине своей скорой адаптации. Тело не только справилось с чуждыми силами, но, кажется, извлекло из этого какую-то пользу. Теперь только оставалось выяснить: какую именно? И куда эту «пользу» применить?

Сколько к себе ни прислушивался, как ни осматривался и чего ни пытался сотворить – вроде никаких изменений не заметил. Зато когда понял, что с ним случилось, минуты две ошарашенно фыркал и тяжело вздыхал. А понял суть своего преобразования после вполне логичных, своевременных мыслей:

«Как бы незаметно подкрасться к засадам?.. А то как бы дозорные чего не заподозрили и не подорвали свой остров… Значит, надо к ним плыть!»

Вот тогда он оглянулся по сторонам и замер. Остров сам начал движение! И теперь довольно резво плыл в сторону ближайшего подводного мешка с дозорными! Даже как-то видоизменился при этом, вытянувшись ромбом и приподняв получившееся подобие бортов повыше.

«Вот тебе и раз! – стала формироваться догадка. – Да этот остров живой! А если ещё и разумный? И с какой стати он меня слушается?.. Неужели благодаря той чуждой энергии, которой пропиталось всё моё существо?..»

Особо размышлять и экспериментировать по этим вопросам было некогда. Вначале к одному мешку приплыли и подобрали на борт оглушённых дозорных, потом то же самое проделали и со всеми остальными засадами. Труммеру пришлось покорячиться, хотя тушки пленников и не весили много, не более пятидесяти килограммов каждый. А вот мешки, с прилипшими к ним в разных местах шарами, оказались весом далеко за сотню килограммов. Но и их пыхтящий с натугой а’перв вытащил на верхнюю палубу взятого в честном бою трофея.

Но именно во время всех этих манипуляций и пришло чёткое осознание ситуации: остров в самом деле