– Как он? – спросила я у Тамары.
Она выдержала паузу, но потом ответила:
– Его преследуют призраки прошлого. Он изменился, хотя вряд ли это заметит кто-то другой.
– Возможно, – допустила Зоя. – Но я никогда не видела ничего подобного. Если он подключит все свое очарование, мужчины и женщины начнут кидаться ему под ноги ради чести, чтобы по ним потоптался новый равкианский король. И как ты перед ним устояла?
– Хороший вопрос, – пробормотал рядом Мал.
– Как оказалось, мне плевать на изумруды, – ответила я.
Зоя закатила глаза.
– А также на королевскую кровь, ослепительную харизму, неимоверное богатство…
– Мы тебя поняли, – перебил Мал.
Я опустила голову ему на плечо.
– Все это чудесно, но моя истинная страсть – это безнадежные случаи. – Или только один. Безнако. Мой безнадежный случай вновь нашелся.
– Меня окружают идиоты, – вздохнула Зоя, но на ее губах играла улыбка.
Прежде чем девушки вернулись в дом, Тамара осмотрела наши раны. Мал все еще был слабым, но если учесть, через что ему пришлось пройти, этого следовало ожидать. Тамара исцелила пулевое ранение на моем плече, и, не считая легкой дрожи и боли в мышцах, я чувствовала себя как новенькая. По крайней мере, так я им говорила. В том месте, где была моя сила, ощущалось ноющее отсутствие, будто фантомная конечность.
Я спала на матрасе, который затащили в амбар, а когда проснулась, Мал лежал на боку и наблюдал за мной. Он выглядел бледным, голубые глаза горели слишком ярко. Я провела рукой по шраму вдоль его челюсти, который он получил во Фьерде, когда только начал охоту на оленя.
– Что ты видел? – поинтересовалась я. – Когда…
– Когда умер?
Я легонько его пихнула, и он скривился.
– Видел Илью Морозова на единороге, играющего на балалайке.
– Очень смешно.
Он осторожно прилег на спину и подложил руку под голову.
– Ничего. Я помню только сильную боль. Казалось, будто нож загорелся внутри меня и выжигал сердце из груди. А потом – ничего. Просто тьма.
– Ты умер, – вздрогнула я. – И тогда моя сила… – мой голос сломался.
Мал выпрямил руку, и я аккуратно положила голову на его плечо, чтобы не задеть повязки на груди.
– Мне жаль, – прошептал он. – Были времена… были времена, когда я хотел, чтобы твоя сила исчезла. Но я никогда не желал тебе подобного.
– Я благодарна, что выжила. Каньона не стало. Ты в безопасности. Просто… это больно.
Я чувствовала себя жалкой. Хэршоу мертв, как и половина солнечных солдат, включая Руби. Были и другие: Сергей, Мария, Пажа, Федор, Боткин, Багра. Столько жизней утеряно из-за этой войны! Их список тянулся до бесконечности.
– Утрата есть утрата, – рассудительно произнес Мал. – Ты имеешь полное право горевать.
Я уставилась на деревянные потолочные балки амбара. Даже те ошметки тьмы, которыми я владела, бросили меня. То могущество принадлежало Дарклингу и покинуло мир вместе с ним.
– Я чувствую себя опустошенной.
Мал молчал долгое время, но потом ответил:
– Я тоже. – Я поднялась на локти. Его взгляд смотрел вдаль. – Пока не отправлюсь на охоту, точно сказать не смогу, но я чувствую себя иначе. Раньше я просто знал. Даже лежа здесь, я мог бы ощутить оленя на поле, птицу на ветке, может, даже мышку в стене. Я никогда об этом не задумывался, но теперь я слышу только… тишину.
Утрата. Мне стало любопытно, как Толе с Тамарой удалось вернуть Мала. Я была готова просто назвать это чудом. Но теперь, кажется, поняла. Мал обладал двумя жизнями, но только одна принадлежала ему по праву. Вторую украли – наследие, порожденное скверной, выхваченное из творения в сердце мира. Эта сила оживила дочь Морозова, когда ее смертная жизнь оборвалась; сила, которая скрывалась в костях Мала. Она сгущалась в его крови, и эта похищенная частица созидания сделала его таким выдающимся следопытом. Сила связывала его с каждым живым созданием. Подобное притягивает подобное.
А теперь она исчезла. Жизнь, украденная Морозовым и отданная его дочери, достигла своего апогея. Жизнь, с которой Мал родился – хрупкая, смертная, временная, – принадлежала только ему. Утрата. Это цена, которую мир требовал за баланс. Но Морозов не мог знать, что человек, который раскроет тайны его усилителей, не будет каким-то древним гришом, прожившим тысячи лет и уставшим от своего могущества. Он не мог знать, что все сведется к двум сиротам из Керамзина.
Мал взял меня за руку и прижал ее к своей груди.
– Как думаешь, ты сможешь стать счастливой? – спросил он. – С издержанным следопытом?
Я улыбнулась. Дерзкий, очаровательный, храбрый и опасный Мал. Неужели в его голос прокралось сомнение? Я ласково его поцеловала.
– Если ты сможешь быть счастливым с человеком, который вонзил нож в твою грудь.
– Я помогал. И я уже говорил, что могу справиться с плохим настроением.
Я не знала, что будет дальше, кем мне теперь быть. У меня ничего не было, даже моя одежда принадлежала кому-то другому. И все же, лежа в амбаре, я осознала, что не боюсь. После всего пережитого во мне не осталось страха – грусть, благодарность, может, даже надежда, но страх поглотили боль и трудности. Святой больше нет. Заклинательницы тоже. Я снова обычная девушка, но та, которая не обязана своей силой судьбе, случаю или высшей цели. С силой я родилась, а все остальное – заслужила.
– Мал, тебе нужно быть осторожным. Вдруг история об усилителях просочится? Люди могут подумать, что ты до сих пор обладаешь могуществом.
Он покачал головой.
– Мальен Оретцев умер вместе с тобой, – его слова настолько вторили моим мыслям, что у меня волоски на руках встали дыбом. – С той жизнью покончено. Может, в следующей я буду умнее.
Я фыркнула.
– Поживем – увидим. Знаешь, нам ведь придется выбрать новые имена.
– Миша уже готовит список вариантов.
– О, святые…
– Тебе-то что жаловаться? Вот я, судя по всему, буду Дмитрием Думкиным.
– Тебе идет.
– Должен предупредить тебя, что я веду учет всех твоих оскорблений, чтобы отплатить сполна, когда выздоровею.
– Полегче с угрозами, Думкин. А не то я расскажу Апрату о твоем чудесном исцелении, и он тоже обратит тебя в святого.
– Пусть попробует, – ухмыльнулся Мал. – Я не намерен тратить свои дни на святые начинания.
– Нет?
– Не-а, – он прижал меня ближе. – Остаток жизни я планирую добиваться одной белокурой девушки. Она очень вспыльчивая и то и дело набивает мою обувь пометом или пытается меня убить.
– Звучит утомительно, – выдавила я, когда наши губы соприкоснулись.
– Она того стоит. И быть может, однажды она позволит мне привести ее в часовню.
Я содрогнулась.
– Не люблю часовни.
– Но я же обещал Ане Куе, что женюсь на тебе.
Я расхохоталась.
– Ты это помнишь?
– Алина, – Мал ласково поцеловал шрам на моей ладони, – я все помню.
* * *Пришло
