Территорию к западу от Каньона полностью эвакуировали. Мы пролетали над заброшенными деревнями и домами, не видя ни души. В конце концов решили приземлиться на яблочной ферме на юго-западе от того, что осталось от Новокрибирска, меньше чем в миле от темных просторов Каньона. Ферма называлась Томикаяна, судя по надписи, выведенной на боку консервного завода и амбара с яблочными прессами. Сады полнились фруктами, которые уже никогда не соберут.
Хозяйский дом был роскошным, по форме напоминал идеальный тортик, держался в чистоте и венчался белым куполом. Я даже ощутила некую вину, когда Хэршоу разбил окно и залез внутрь, чтобы открыть дверь.
– Новые деньги, – фыркнула Зоя, пока мы бродили по чрезмерно украшенным комнатам, каждая полка переполнялась фарфоровыми фигурками и разными сувенирами.
Женя взяла керамическую свинку.
– Мерзость.
– А мне нравится, – возразил Адрик. – Тут мило.
Зоя сделала вид, будто ее тошнит.
– Может, с возрастом у тебя появится вкус.
– Я всего на три года младше тебя.
– Тогда ты просто обречен жить без чувства стиля.
Мебель накрыли белыми простынями. Миша сдернул одну и начал бегать по комнатам, волоча ее за собой, как плащ. Большинство шкафов оказались пустыми, но Хэршоу нашел банку сардин, которую тут же открыл и разделил с Накошкой. Нам придется отправить людей на соседние фермы, чтобы достать еду.
Убедившись, что других незаконных жильцов здесь нет, мы оставили Давида, Женю и Мишу добывать материалы для производства люмии и взрывчатых веществ. Остальные сели на «Выпь», чтобы вернуться на другой берег Равки.
Мы планировали воссоединиться с солнечными солдатами у памятника Санкты-Анастасии, возвышавшемся на низком холме в Цемне. Благодаря Анастасии Цемна пережила изнурительную чуму, забравшую жизнь у половины населения близлежащих деревушек. Но Цемна не пережила Каньон. Ее поглотило, когда кошмарный эксперимент Черного Еретика сотворил Неморе.
Памятник выглядел жутковато – гигантская каменная женщина вырастала из земли, широко разведя руки, ее великодушный взгляд был направлен на пустынный Каньон. По слухам, Анастасия избавила от болезни бесчисленное количество городов. Творила ли она чудеса или просто была одаренной целительницей? А есть ли разница?
Мы прибыли раньше солнечных солдат, а посему приземлились и разбили лагерь на ночь. Воздух был еще достаточно теплым, чтобы не ставить палатки, и мы постелили спальные мешки у основания памятника, рядом с полем, усеянным красными валунами. Мал с Хэршоу пошли добывать нам ужин. Животных здесь почти не водилось, словно они относились к Неморю так же настороженно, как и мы.
Я накинула шаль на плечи и спустилась с холма к краю черного берега. «Осталось два дня», – подумала я, глядя на корчащийся темный туман. Разумеется, пытаться предсказать, что будет дальше, не имело смысла. Каждый раз, когда я пыталась предугадать свою судьбу, моя жизнь переворачивалась с ног на голову.
Я услышала тихий скрежет позади себя. Обернулась и замерла. На высоком камне сидел Николай. Теперь он выглядел чище, но носил все те же рваные штаны. Ноги с когтями впились в край камня, тенистые крылья легонько били по воздуху, взгляд черных глаз было невозможно прочесть.
Я надеялась, что он вновь покажется, но теперь не знала, что делать. Вдруг он следил за нами? Если так, что он успел увидеть? Сколько из этого понял?
Я осторожно потянулась в карман, не желая спугнуть его резким движением.
Затем протянула ладонь с изумрудом Ланцовых. Николай нахмурился, между его бровями пролегла морщинка, а потом сложил крылья и бесшумно прыгнул. Было трудно не двигаться с места. Я не хотела бояться, но его движения так отличались от человеческих. Принц начал медленно подходить ко мне, сосредоточив взгляд на кольце. Оказавшись в шаге от меня, склонил голову набок.
Несмотря на черные глаза и чернильные линии, тянувшиеся к шее, его лицо все равно оставалось элегантным – мамины точеные скулы, волевой подбородок, который, должно быть, достался ему от отца-посла. Морщинка углубилась. Внезапно Николай взял изумруд своими когтями.
– Это… – слова так и не сорвались с моего языка. Николай перевернул мою ладонь и надел кольцо на палец.
У меня сперло дыхание от смеси всхлипа и смеха. Он узнал меня! Я не могла сдержать навернувшихся слез.
Николай указал на мою руку и взмахнул своей. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он имел в виду. Он имитировал то, как я жестикулировала, когда заклинала.
– Хочешь, чтобы я призвала свет?
Его лицо не выражало никаких эмоций. Я позволила свету наполнить мою ладонь.
– Вот так?
Сияние, похоже, оживило его. Он схватил меня за руку и прижал к своей груди. Я попыталась убрать ее, но Николай не позволил. Он цеплялся за меня как клещами, став сильнее после чудовищной мерзости, которую впустил в него Дарклинг.
Я покачала головой:
– Нет.
Он снова хлопнул моей рукой по своей груди, его движения стали чуть ли не отчаянными.
– Я не знаю, как на тебя повлияет моя сила, – возразила я.
Уголки его губ изогнулись – слабейший намек на мрачную улыбку Николая. Я так и слышала, как он говорит: «Серьезно, милая, что может быть хуже?» Под моей ладонью стабильно билось его сердце – человеческое.
Я шумно выдохнула.
– Ладно. Я попробую.
Я призвала слабейший лучик света и позволила ему растечься по моим пальцам. Николай скривился, но его хватка не дрогнула. Сделала свет немного ярче, пытаясь направить его прямо в Николая, думая о промежутках, как он просачивается сквозь кожу.
Самые черные линии на его торсе начали отступать. Я не верила собственным глазам. Неужели все так просто?
– Сработало! – ахнула я.
Николай поморщился, но махнул мне, чтобы продолжала.
Я призвала в него свет, наблюдая, как черные вены тускнеют и сужаются.
Его дыхание участилось, глаза закрылись. Изо рта вырвался низкий стон, полный боли. Хватка на моем запястье стала железной.
– Николай…
И вдруг я почувствовала отдачу, словно тьма внутри него начала сопротивляться. Она оттолкнула свет. В ту же секунду линии рванули обратно, такие же черные, как прежде, будто корни дерева, пьющие отравленную воду.
Николай вздрогнул и, раздраженно рыкнув, отпрянул от меня. Посмотрел на свою грудь, черты лица исказились от муки.
Бесполезно. На ничегоях срабатывал только разрез. Он может уничтожить мрак внутри Николая, но при этом убьет и его.
Плечи принца ссутулились, крылья пошли рябью, как туман в Каньоне.
– Мы что-нибудь придумаем. Давид найдет решение или мы позовем целителя…
Он сел на корточки и облокотился на колени, спрятав лицо в руках. Николай всегда казался бесконечно одаренным, непоколебимым в своей вере, что каждой проблеме есть решение, и именно он его найдет. Я не могла видеть его таким – сломленным и впервые побежденным.
Осторожно подошла к нему и присела. Он отказывался встречаться
