Пол во всю длину комнаты был покрыт бледно-голубым ковром. На краю ковра, вокруг возвышения, стояла группка элегантно одетых придворных и советников. Над всеми ними сидели король и королева Равки на одинаковых золотых тронах.

«Священника нет», – отметила я при приближении. Апрат всегда маячил за спиной у короля, но теперь его место подозрительно пустовало. Похоже, никакого другого духовного наставника на его место не назначили.

Король выглядел куда худее и слабее, чем при нашей последней встрече. Его узкая грудь будто впала, а длинные усы обелились сединой. Но больше всего изменилась королева. Без Жени, которая кроила ее лицо, она словно постарела лет на двадцать всего за пару месяцев. Ее кожа потеряла нежный цвет и упругость. Вокруг носа и рта начали появляться глубокие морщины, а насыщенный оттенок глаз потускнел до более естественного, но менее захватывающего голубого цвета. Но капля жалости, которую я могла бы к ней испытать, испарилась, едва я вспомнила, как королева обращалась с Женей. Может, если бы она проявила к своей служанке больше доброты, Женя не чувствовала бы надобности переходить на сторону Дарклинга. Столько всего могло бы сложиться по-другому.

Когда мы приблизились к основанию подиума, Николай низко поклонился.

– Мой царь, – сказал он. – Моя царица.

Долгую напряженную минуту король и королева смотрели вниз на своего сына. А затем, казалось, внутри королевы что-то сломалось. Она вскочила с трона и слетела по ступенькам потоком шелка и жемчуга.

– Николай! – воскликнула женщина, прижимая сына к себе.

– Матушка, – принц улыбнулся и обнял ее в ответ.

Придворные начали перешептываться и тихо зааплодировали. Глаза королевы наполнились слезами. Первая настоящая эмоция, которую она когда-либо при мне проявляла.

Король медленно поднялся при помощи лакея, который кинулся к нему и осторожно повел по ступенькам с помоста. Ему и вправду нездоровилось. Я начала понимать, что вопрос о преемственности может возникнуть раньше, чем мы предполагали.

– Подойди, Николай, – сказал король, протягивая руку к сыну. – Подойди ко мне.

Николай подставил отцу локоть для поддержки, в то время как его мать цеплялась за вторую руку, и, даже не взглянув на нас, они вышли из тронного зала. Василий последовал за ними. Его лицо ничего не выражало, но я заметила, как он поджал губы.

Мы с Малом замерли посреди комнаты, не зная, что теперь делать. Очень мило, что королевская семья удалилась, чтобы в приватном порядке пообщаться после воссоединения, но нам-то как теперь быть? Нас не отпускали, но и не просили остаться. Королевские советники изучали нас с нескрываемым любопытством, пока придворные шептались и сплетничали. Я подавила желание съежиться и задрала подбородок в надежде придать себе надменный вид.

Минуты вяло перетекали одна в другую. Я проголодалась, устала, и у меня затекли ноги, но мы все равно не двигались с места. В какой-то момент мне показалось, что из коридора раздаются крики. Может, они спорят о том, как долго заставить нас ждать.

Наконец, по прошествии почти часа, королевская семья вернулась. На лице короля сияла улыбка. Королева же побледнела. Василий был в ярости. Но больше всего изменился Николай. Он выглядел расслабленно и вернул себе расхлябанную походку времен плавания на борту «Волка волн».

«Они знают, – догадалась я. – Он сказал им, что он – Штурмхонд».

Король и королева вновь уселись на свои места на троне. Василий встал за отцом, а Николай занял место подле матери. Она потянулась за его рукой, и парень опустил ее на плечо королевы. «Вот как ведет себя мать со своим ребенком». Я была слишком взрослой, чтобы тосковать по родителям, которых никогда не знала, но этот жест все равно меня тронул.

Моя сентиментальность улетучилась, как только король сказал:

– Ты слишком юна, чтобы руководить Второй армией.

Он даже не обратился ко мне. Я все равно склонила голову.

– Да, мой царь.

– Я испытываю искушение немедленно приговорить тебя к смерти, но мой сын считает, что это лишь сделает тебя мученицей в глазах народа.

Я замерла. «Апарту бы это понравилось, – подумалось мне, и тело пронзил страх. – Еще одна веселенькая иллюстрация для красной книжки: Санкта-Алина на виселице».

– Он говорит, что тебе можно доверять, – продолжил король дрожащим голосом. – Я в этом не так уверен. Твой побег от Дарклинга выглядит сомнительной историей, но я не могу отрицать, что Равка нуждается в твоих услугах.

Он произнес это так, будто я была каким-то смотрителем или окружным секретарем. «Кающийся вид», – напомнила я себе и проглотила едкий ответ.

– Для меня будет большой честью служить равкианскому королю.

Либо король очень любил подхалимство, либо же Николай прекрасно справился, ходатайствуя о моей защите, поскольку король хмыкнул и сказал:

– Очень хорошо. По крайней мере, временно ты станешь командиром гришей.

Неужели все так просто?

– Я… благодарю вас, мой царь, – запнулась я, испытывая одновременно недоумение и признательность.

– Но учти, – продолжил он, помахав передо мной пальцем. – Если я обнаружу хоть одно доказательство, что ты строишь против меня заговор или поддерживаешь контакт с отступником, я повешу тебя, не дожидаясь суда. – Его голос поднялся до жалобного визга. – Люди называют тебя святой, но для меня ты просто очередная оборванка и беженка. Все поняла?

«Очередная оборванка и беженка, и единственная надежда на то, что ты сохранишь свой сверкающий трон», – подумала я с неожиданным приливом ярости, но затем подавила гордыню и поклонилась так низко, как только смогла. Вот как чувствовал себя Дарклинг? Вынужденным пресмыкаться перед развратным глупцом?

Король неопределенно махнул рукой с вздувшимися голубыми венами. Мы свободны. Я покосилась на Мала.

Николай прочистил горло.

– Отец, мы еще не обсудили следопыта.

– Гм? – Король резко поднял голову, словно очнулся от дремы. – Следо…? Ах да. – Он направил взгляд своих слезящихся глаз на Мала и ответил скучающим тоном: – Ты дезертировал с поста и нарушил прямой приказ командира. За подобное преступление отправляют на виселицу.

Я резко втянула воздух. Мал словно окаменел. В голову прокралась мерзкая мысль: если Николай хотел избавиться от Мала, то сейчас перед ним определенно открывались все дороги.

От толпы вокруг помоста исходил возбужденный ропот. Во что я нас втянула? Я открыла рот, но не успела сказать ни слова, так как в разговор вступил Николай.

– Мой царь, – смиренно обратился он, – прошу прощения, что вмешиваюсь, но следопыт действительно помог заклинательнице сбежать. Если бы не он, ее бы несомненно схватил враг короны.

– Если она действительно была в опасности.

– Я лично видел, как он противостоял Дарклингу. Он верный друг, и я считаю, что он действовал в интересах Равки. – Король выпятил нижнюю губу, но принц не отступал: – Я буду чувствовать себя спокойней, если он останется в Малом дворце.

Король нахмурился. «Наверное, уже мечтает об обеде и сне», – подумала я.

– Что ты можешь сказать в свою защиту,