торговала углем, он шел, видимо, и на Кавказ, а для вывоза использовали тяжелые, китайские в основном, самосвалы, которые нагружали сверх всякой меры. Мертвяков, что характерно, видно не было, даже костяков у дорог не было. В одном месте за нами параллельно дороге побежала тварь, но даже стрелять не пришлось – свернула, поняла, что не по зубам мы ей. В двух местах видели стада коров, пастухи были на лошадях и с автоматами. Овец тоже видели. Овца, кстати, дело хорошее, мы тоже купили несколько маточных стад, и овец все больше и больше. Она не такая мясная, как свинья, но мясо все же есть, и свинью надо кормить, а овца сама себе пасется. И потом, шерсть и шкуры на рынке хорошо идут, стоят дорого, Прималофта[29]-то нету теперь, а зимы остались. Еще хорошо, что Удмуртия была одним из лидеров в России по посадке и переработке льна. Хлопка-то тоже теперь нет, как и синтетики, а носить что-то надо. Не все же с трупов снимать да отстирывать – противно, в конце концов. Зайдите на Нижегородский торг, посмотрите, на всех купцах, на всех авторитетах – наша рубашка льняная. Но это так, к слову.

Так мы, короче, и дочухали до Луганска, а там, на окраине города – нас встретили уже бойцы горкомендатуры на бэтээрах…

– С самого Ижевска, значит…

Родионов, глава луганского Горсовета, был грузен, лысоват, одет в гражданский костюм – в отличие от лидера ДНР, который носил горку. Но за прожитую жизнь – я научился в людях разбираться. И вот с этим человеком я бы не стал лишний раз связываться.

Про него мало было известно – какая сейчас разведка? Вроде угольный генерал. Когда все это началось, люди расставлялись по местам во многом случайно, имело место банальное везение – кого не покусали, не пристрелили, когда рухнула власть, кто просто сумел выжить. Но сейчас три года прошло, и случайных людей наверху мало осталось. Совсем мало…

– И чего хотите?

Родионов постукивал по столу моими правами, которые сейчас за паспорт идут, в углу тлел обогреватель с углями и стоял на ножках ПКМ – как бульдог в ожидании команды на схватку.

– Торговать, – максимально обтекаемо ответил я.

– Патронный интересует?

Быстро сообразил.

– И он тоже.

Я пытался понять, о чем думает сейчас глава ЛНР, и не мог.

– У завода хозяева есть, не я решаю, – сказал он, – договоритесь – берите.

Вранье. За дурака меня, что ли, держат? Торговля патронами сейчас – стратегическое дело. Интересно, у них с поставками сырья – как? Нормально – или? Я могу обеспечить – и листом, и капсюлями, и всем, чем надо. Иначе бы не лез.

– Если есть 7Н10, я бы сейчас взял[30].

Родионов бросил мне обратно права.

– Не торопи событий. В гостиницу поселись пока, порешаем. Там в комендатуре направление возьми – поселим в лучшем виде.

– Благодарю.

Направление я, конечно, возьму. Но селиться по нему не буду. Дураков нет, потому что.

Бывшая Россия. Воронежская область, Лиски (бывший Георгиу-Деж). Саня-ВВ

Девятьсот сорок шестой день Катастрофы

Для Сани-ВВ работать в одиночку, с его-то опытом, проблем не составляло: до завода он успел еще поработать в составе маневренной группы в Кировской области, погонять уголовные банды, которых было там пруд пруди. У него было в достатке всего – оружия, продовольствия, – была связь. Был даже украинский бронетранспортер с действующим двигателем и пушкой.

Но ему все равно было не по себе.

По договоренности, он должен был проверить станцию Лиски, бывший Георгиу-Деж Воронежской области. Станция имела стратегическое значение – там был крупный ж/д узел, и дорога, ведущая как в центр, так и на Украину. Лиски – это крест, где пересекаются дороги с севера на юг и с запада на восток. И можно, пригнав состав из Украины (через Шалаево по Донецкой ж/д), уйти на Таловую, Дуплятку и Балашов. А дальше уже вариантов несколько, самый простой – через Ртищево и Пензенскую область на родную Горьковскую железную дорогу, и там на магистральный ход, до самого Агрыза.

Или еще вариант. В районе Лисок перегружать на морской транспорт и идти Доном вниз, потом через канал Волга – Дон и потом Волгой вверх, в Каму. Но это зависит от того, как пройти Волгоград.

Но первым шагом на этом долгом пути были Лиски.

Город был мертв, они выяснили это, подняв квадрокоптер. Если тут кто-то и оставался в живых после Катастрофы, то он ушел. Им не нужен был город, им нужно было только депо.

– Так… внимание. Все слушают?

– Наша задача – депо и станция. Не закрепиться, просто разведка и почистить по возможности. Выясним, что там, и отходим, там не остаемся.

– Думаешь, там мертвяки есть?

Вопрос интересный – на пять баллов вопрос.

Три года прошло.

Точнее – три зимы.

У них трехлетней давности мертвяков просто не было, и быть не могло. Но люди все равно умирали. И некоторые обращались. Но наибольшую опасность представляли не мертвяки, а монстры. Они даже к зиме приспособились – жили в подвалах, впадая в какую-то спячку, в анабиоз…

– Считаем, что есть. Еще вопросы.

– По людям, если что?

– Только в ответ.

– Двумя группами. БТР в резерве. С разведкой, квадрик поднимаем и вообще не спешим. Плюс?

– Плюс, – хором отозвались все. Откуда прицепилось это «плюс», как у хохлов? Да материал учебный отсматривали – удобно. Плюс – минус. Точно так же огонь всех видов – можно также «входящий-исходящий». Боевой сленг двадцать первого века… хотя какой сейчас нах… двадцать первый век. Безвременье сейчас.

Город. Застройка, судя по квадрику, в основном ранний и поздний Брежнев. Город, видимо, специально создавался под ж/д узел – в Поволжье такой же Агрыз, там дальше – станция Лихая. Признаки беды – брошенные машины, выгоревшие пятиэтажки, вряд ли тут кто-то живет.

В таком городе обычно нет мертвяков, а есть монстры. И потому лучше идти под