– Только вот что, казаки. Вы, я так понимаю, со всем Кавказом воюете. И Кавказ уже Волгоград взял. Дойдут до хохлов – немного осталось, – и вы останетесь в полном окружении. Вот и вопрос, кому больше надо, нам или вам. И что с вами чехи сделают. Подумайте, пока есть время…

Из парилки вернулся в гостиницу, своим о разговоре ничего не сказал. Не то чтобы я был возмущен… просто удивительно, как люди не понимают, что моя хата с краю – не вариант. У чехов, дагов, любых среднеазиатов хаты с краю не может быть по определению, ты всегда часть общего, как пчела – часть роя, а муравей – часть муравейника. И отделиться у тебя не получится – в лучшем случае будешь изгоем, в худшем зарежут и откажутся хоронить по обряду.

Вот и выйдет, как в стародавние времена – один на один самый захудалый русский дружинник легко справился бы с любым монголо-татарином. Но этих монголо-татар были десятки тысяч, а у нас – феодальная раздробленность и обиды друг на друга. Вот и попали под иго.

Жаль, что история ни хрена ничему не учит. Жаль.

Девятьсот сорок пятый день Катастрофы

Утром за мной заехал Дима, он, как я и предполагал, был из пластунов – взводов казачьей разведки. Ездил он на «Мицубиши Паджеро», очень старом (второе поколение) и переделанном под боевой – срезали крышу, сделали локальное бронирование, очень примитивное, кстати, и вварили стойку с ПКМ. На мой взгляд, у машины был существенный недостаток – верх голый, а твари обожают с крыш невысоких зданий прыгать, прыгнет – и в полминуты порвет всех, кто есть в салоне. Но если в степи воевать – наверное, это не актуально.

Дима, понятное дело, был заинтересован в оружии, я был заинтересован посмотреть и, если получится, купить работы местных умельцев. Ну и просто – нужен кто-то, чтобы прояснить ситуацию…

– Крыши нет, – прокомментировал я, – тварей не боитесь?

– Нет, – сказал Дима, – мало их, потому что спрятаться негде. И мы, и чехи их стреляем, а в степи не укрыться. Мы их шайтанами зовем, как и они.

– Ростов под кем?

– Наш.

– Краснодар?

– Их.

– Ставрополь?

– Тоже.

– Сочи?

– Наш, как и Новороссийск.

– Как же так вышло?

– Как-как. Абхазы подошли. У них с чехами конфликт большой, злые они друг на друга почему-то. У абхазов оружия много, хорошие воины, и осетины тоже с ними с обеих Осетий. Там резня была, осетин резали, карачаевцев резали. Уцелевшие вместе с ментами и военными, кто жив был, ушли в Южную Осетию и взорвали тоннель. Потом туда ушли, сумели зачистить и удержать порты. Помогаем друг другу. Вот так и живем…

– «Мужик»[22] у тебя откуда?

– За Сирию дали…

Мы вылетели из города, покатили дальше. Дорога хорошая, ямы щебнем заделаны, все огорожено колючкой в один-два ряда. Кое-где виднелось что-то вроде виселиц, я покосился на них…

– Это копанки.

– Копанки?

– Да, где уголь попадается, там делают копанку. Тут еще угля немного, ближе к шахтам он всплошную идет. Раньше нельзя было добывать у самой земли, а теперь выхода нет. Зимой без угля никак.

Я кивнул.

– Правду говорят, у вас там все спаслись? Или брехня?

– Ну… не все. Потери все-таки были. В городе стволов полно… так что сам понимаешь. А у вас как?

– Да каком кверху…

– Началось не сразу… просто не верил никто. Потом пошли сообщения. Все больше и больше. В одной шахте в лаву горняк спустился покусанный – дальше надо?

– Понятно. Много потеряли?

– Да не считал никто.

– А с Ростовом чо?

– А Ростов, считай, мы и отбивали…

– Город тесный очень, стволы не у всех, пусть казаки обычно ствол держат. Мы потом заходили, вместе с контрачами. Там хорошо, что военные части были.

– А хохлы?

– Хохлы по факту домой дрыснули. Мы прошли, что наше взяли, еще кое-что с Днепропетровской области прихватили – а дальше надо ли? Нам бы свое.

– Как живете?

– Ну… относительно неплохо. Как войны не стало, проще все стало. Поля родят, уголь из копанок, некоторые шахты работают. Что попроще делаем.

– А чехи что?

– Знаешь уже?

– С чехами постоянная война, они Ставрополье и Краснодарский край своими исконными землями считают. Там, кстати, не только чехи, там пришлых много, и со всего Кавказа собрались. Овец им пасти негде. Там до войны уже сильные сети были, закладки оружия делали.

– Мрак.

– То-то и оно. Мы понимаем, что, если чехи верх возьмут, песдец всему. Они же рабовладельцы, для них раба держать – норм.

– Угоняют?

– Всех, до кого руки дотягиваются. Ну и… мы в долгу не остаемся, рейды делаем. Взрослых вырезаем подчистую, как в девятнадцатом веке. Они тоже в долгу не остаются.

Я кивнул. Осуждать глупо и не к месту, все разом скатилось в Средневековье, когда народы вырезались подчистую, чтобы освободить жизненное пространство и не иметь никаких проблем с побежденными. Кавказ… по сути, до девяностых там был законсервирован родо-племенной строй, потом с нашей помощью они перешли как раз в феодализм. А рабов – я от знающих людей слышал – в Грузии держали еще в семидесятые, так что не стоит на одних чехов валить, они просто стали делать в открытую то, что другие тоже делали, но тайно. Как-то раз один грузин, приехавший в конце семидесятых в Центральную Россию, посмотрел на все наши разрухи и покосившиеся дома и сказал: вы не уважаете сами себя. И он был прав.

А сейчас – все просто стало проще. Не стало цивилизованности, не стало военных прокуроров. Зато каждый теперь понимает, до ж… понимает, что он защищает – свою семью, которую они угонят в рабство, если ее не защитить. И единственный способ решить проблему раз и