никто просто не знал, что и как делать. Как хочешь, так и живи.

И мы жили.

И еще одно. Я ведь покатался по разным местам, посмотрел, что делается. Там, где во главе всего стал бизнер или бизнеры, там по факту образовались в лучшем случае королевства, в худшем – рабовладельческий строй. Человек ведь слаб. И падок. Бизнесмен – он в своей фирме как маленький царь, хочет – милует, хочет – карает, демократии в ней нет. И когда он выходит на уровень управления территорией, анклавом – думаете, он будет про закон вспоминать? Да на фига ему это.

Вопрос бывает лишь в том, кто и как далеко готов пойти. Многие, как оказалось, готовы были пойти на очень многое.

Так что выбрали Синцова правильно. Очень правильно.

– Александр Дмитриевич…

– Расскажи, как ты оборудование повезешь.

– До Волги – либо на колесах, либо по рельсам. Там перегрузим на баржи.

– А договариваться в Луганске как будешь?

– Как получится.

– И, думаешь, согласятся? Их же патронный кормит. Думаешь, они конкурента себе создадут?

– Все имеет свою цену.

Я не понимал, что Синцову не нравится.

– То, что ты собрался патронные станки сюда везти – это без вопросов, тут тебе и доля выйдет и звание Героя Соцтруда. Как раз и «Буммаш» загрузится – там ленту будем делать[2]. Вопрос в другом – где ты ее ставить будешь.

Я сделал удивленное лицо.

– Как где? Четырехсотая площадка, там как мотоциклетное накрылось, там дерьмо одно, ничего нормального нет – какие-то арендаторы, мать их. А там и ветка подходит, и охраняемая территория, режим запросто можно восстановить, и кран-балка подходящая, и фундаменты под станки. И оружейка рядом.

– В том-то и дело, что рядом.

О как! Я и не подумал. Политика.

– Александр Дмитриевич… – недоуменно сказал я. – Я не политик, я производственник. И в мыслях ничего не было.

– Да как сказать.

– Ты у Новосельцева был?

А вот это я пропустил.

– Был.

– И о чем был разговор?

Вот это я точно пропустил. Отношения между ФСБ и МВД всегда были напряженными. И сейчас они лучше не стали.

– О политике. – Я решил говорить честно, но не до конца.

– О какой?

– Новосельцев говорил за Новгород. Вы мою служебку вкруговую пустили, вот он и заинтересовался.

Вот теперь я понял, в чем суть. Если брать расклад тех, кто сплачивает возле группировок МВД и ФСБ, – то я однозначно отношусь к ФСБ. Просто так исторически сложилось. И мой визит к Новосельцеву теперь вызывает вопросы.

На которые должны быть ответы.

– Генерал Новосельцев превратно понимает… скажем так, потребности исторического момента, – решил говорить правду я. – Он решил, похоже, положить под себя весь Новгородский торг, а по сути, и весь Новгород.

Я смотрел на Синцова – поверит или нет. В правду, кстати, поверить труднее всего, потому что лжец – он заранее все рассчитывает, подгоняет одно к одному. А правда – она часто бывает безумной.

Синцов покачал головой.

– Придурки…

– Что конкретно он говорил?

– Да то же самое, что и я. Или мы их – или они нас. Только он предлагает не ждать и наносить удар первыми.

– Вот придурок. Что за люди. Жрать готовы и глоткой, и…

Синцов резко замолчал.

– Ты ему что-то обещал?

– Нет.

Синцов какое-то время молчал, потом резко махнул рукой.

– Ладно, давай. Патронный завод нужен все равно, а где его поставить – дело второе, разберемся. Давай, делай.

– Есть, – по-военному ответил я.

Признаки того, что дело было швах, были уже в тот день, но я, окрыленный тем, что у меня, может быть, будет свой завод, что я буду уже в доле с республикой, внимания на них тогда не обратил. А напрасно.

Ижевск, бывшая Россия. Улица Удмуртская

Девятьсот тридцать четвертый день Катастрофы

Після дощу висохла ніч, вітер погас. Ми не одні, ми не живі, виключіть нас! Ти, як завжди, дивишся вниз, довго мовчиш. Так не сиди, вимкни CD, ти ж не гориш!Океан Эльзы

Ночь переспал со своими думками, а утром пришло время собираться в путь-дорожку. Делать то, что задумано.

Собраться в путь – это сейчас не как раньше: вещи в сумку скидал и побежал. Это сновной, оставшийся от старых времен костюм – горка в мультикаме. С виду ничего особенного, но он на меня пошит, с запасом, – а на меня пошить сложно из-за габаритов. Да еще он под подшив кевларовый. Под него – гражданское белье (но не трусы, а трико обтягивающие, без швов, это мы уже прохавали), а в сумку – хеликоновское, первый и второй слои.

В сумку же – британский полицейский комбез, черного цвета, с капюшоном. Он сделан для полка 22САС, настоящая Великобритания, куплен мной новым, когда доллар меньше тридцати стоил (когда же было-то это). А на себя – кевларовый костюм. Этот костюм относится к рабочей одежде, их в Ижевске было много, потому что они используются на сталелитейном производстве. Комбез плюс кевлар – стопроцентная защита от мертвяков, проверено не раз. В Казани, где нам надо было производство оптики, меня укусили два раза. И, как видите, жив. И остальные живы.

Казань… зря вспомнил, лучше такое не вспоминать. Как вспомню ту толпу мертвяков на проспекте Туполева, так до сих пор не по себе. Город просто погиб, уцелели там немногие. Почему? А потому, что когда кто-то в Казани хотел купить себе ствол – законный гражданский ствол, – его вызывали в ментовку и начинали лечить. Если переубедить не удавалось, заставляли заключить договор на пультовую охрану квартиры – совершенно незаконное требование, кстати. Итог… когда заходили в Казань, у меня был АКМ. А к нему – не поверите – тридцать четыре рожка. Из них двадцать от РПК, я часть набитых рожков носил в сумке – даффлбэге.