Следует признать, что едва ли не самое обременительное испытание для героев и смертных того времени — их отношения с разными богами. Увертываться от ревностей и неприязней олимпийцев было делом мудреным. Выкажи чрезмерную верность и услужливость одному — рискуешь вызвать враждебность другого. Если ты нравишься Посейдону и Афине — как Кадм с Гармонией, например, — немала вероятность, что Гера, или Артемида, или Арес, или даже сам Зевс приложат все усилия, чтобы помешать и насолить тебе. И помоги небеса всякому, кто сдуру прибил кого-то из божественных любимцев. Никакие жертвоприношения и дары на свете не умилостивят обиженного бога, бога мстительного, бога, потерявшего лицо в чьих-то глазах.

Кадм, убив любимца Ареса, бесспорно, нажил врага в самом норовистом и безжалостном из всех богов[152]. Но он ничего об этом не знал, поскольку шепотки в рядах свиты не достигли его ушей. Он беспечно воскурил благовония и завершил жертвоприношение Афине, чувствуя, что все продолжает складываться в его пользу. Это чувство усилилось от Афининого мгновенного и благосклонного появления. Порадованная принесенной в жертву телкой, она скользнула вниз с облака душистого дыма, посланного Кадмом, и одарила своих смиренных верующих величественной улыбкой.

Зубы дракона

— Встань, сын Агенора, — сказала богиня, шагнув к простертому Кадму и поднимая его на ноги. — Твое жертвоприношение нам приятно. Следуй моим указаниям тщательно, и все будет славно. Вспаши плодородную равнину. Вспаши хорошенько. А затем посей рядами зубы дракона, которого ты сразил.

С этими словами она ступила обратно на облако и исчезла. Если бы Кадм не получил подтверждений от Гармонии и других, что они услышали от Афины в точности то же самое, он, возможно, счел бы, что ему это пригрезилось. Но божественные наставления суть божественные наставления, какими бы странными ни казались. Более того, Кадм начал сознавать, что чем они страннее, тем вероятнее божественны.

Первым делом он вырезал из каменного дуба плуг. Поскольку тягловых животных под рукой не оказалось, он впряг на все готовую команду своих самых преданных слуг. За этого харизматичного тирского царевича они бы жизнь положили, а потому для них таскать плуг — сущие пустяки. Стояла поздняя весна, и почва равнины оказалась вполне податливой, чтобы без чрезмерных для тирцев усилий распахать ее неглубокими, но ровными и отчетливыми бороздами.

Подготовив почву, Кадм древком копья принялся проминать ямки в дюйм-два глубиной. В каждую ямку он клал драконий зуб. Как все мы знаем, у человека тридцать два зуба. У водяных драконов зубы во много-много рядов, как у акул, и когда от непрестанного разгрызания человечьих костей передний ряд стачивается, на его место выдвигается следующий. Итого Кадм посадил пятьсот двенадцать зубов. Завершив работу, он встал и оглядел поле.

Над равниной, зацепив вершины гряд и раздув мелкую пудру почвы, промчался легкий ветерок. Закружили пыльные вихри. Низошла полная тишина.

Почва в одной гряде шевельнулась — Гармония заметила это первой. Она показала рукой, и все взгляды устремились туда. Над наблюдавшей толпой вознеслись охи и сдавленные крики. Сквозь землю пробивался наконечник копья, вот уж и шлем показался, за ним плечи, грудная пластина, кожаные поножи… пока не возник целый, полностью вооруженный воин, неукротимый и свирепый, затопал ногами. Следом еще один, и еще, пока все поле не покрылось вояками, ряд за рядом маршировавшими на месте. Лязг и грохот их доспехов, бряцанье и стук пряжек, ремней и сапог, звон и шлеп металла и кожи кирас, поножей и щитов, мерный рык и боевые кличи слились в единый ужасающий грохот, наполнивший наблюдателей страхом.

Всех, кроме Кадма: тот смело выступил вперед и вскинул руку.

— Спарты! — вскричал он, дав им прозвище, которое означает «посеянные люди». — Мои спарты! Я царевич Кадм, ваш военачальник. Вольно.

Возможно, потому, что они родились из зубов дракона, вырванных из челюстей твари, священной для бога войны, эти солдаты сразу преисполнились невероятной воинственности. В ответ на приказ Кадма они попросту загремели и застучали щитами и копьями.

— Молчать! — заорал Кадм.

Воины не обратили внимания. Их марш на месте перешел в неспешный марш вперед. Кадм в отчаянии поднял камень, который с привычным мастерством и силой метнул в войско. Одному солдату попало в плечо. Тот глянул на воина рядом и, сочтя его обидчиком, ринулся на него с ревом, меч наголо. Через несколько мгновений по всему полю понеслись боевые кличи, от каких стынет кровь, и солдаты кинулись друг на друга.

— Прекратить! Прекратить! Приказываю вам прекратить! — вопил Кадм, словно заполошный родитель у кромки поля, наблюдающий, как его сына давят в игровой свалке. Топая от бессилия, он повернулся к Гармонии: — Какой смысл был Афине утруждаться и вынуждать меня создавать это племя, если они сейчас друг друга поубивают? Ты глянь на их зверства, на эту кровожадность. Что это значит?

Но пока он говорил, Гармония уже показывала на самую середку потасовки. Пять из Кадмовых спартов стояли кружком вместе — единственные выжившие. Остальные лежали убитые, кровь впиталась в почву, из которой они возникли. Те пятеро приблизились, опустив мечи к земле. Подошли к Кадму, склонили колена, опустили головы.

Велико было облегчение, велика радость тирцев. День выдался странный — страннее не упомнить никому из смертных за всю историю. Но некоторый порядок, похоже, восстановился.

— Как называется это место? — спросил Кадм. — Знает кто-нибудь?

Раздался голос — того самого вестника, что предупреждал о священности Исменийского дракона для Ареса.

— Я из местных, — сказал он. — Мы именуем это равниной Фив.

— Значит, на этой равнине построю я великий город. Отныне мы не тирцы, мы — фиванцы… — Загремели приветственные кличи. — А эти пятеро спартов будут фиванскими владыками.

Свадьба Кадма и Гармонии

Пятеро владык-основателей Фив получили имена ЭХИОН, УДЕЙ, ХТОНИЙ, ГИПЕРЕНОР и ПЕЛОР[153]. Под руководством Кадма и его преданных тирских последователей они постепенно выстроили цитадель (Кадмею), а из нее вырос цветущий город. Со временем этот город сделался могучим полисом-государством — Фивами[154]. В крепких стенах, окружавших его, имелось семь бронзовых врат, каждые посвящены славе того или иного олимпийского бога.

Стену возвели АМФИОН и ЗЕФ, близнецы, рожденные от Зевса АНТИОПОЙ, дочерью местного речного бога АСОПА. Гермес был любовником Амфиона и учил его играть на лире. Когда понадобилось выстроить стену вокруг Кадмеи, Амфион спел под лиру, и камни, которые таскал Зеф, так очаровались музыкой, что сами улеглись по местам, и городские стены вознеслись чуть ли не мгновенно. Благодаря этому