— Прошу меня извинить, брат Шедареган, — Абримелех учтиво поклонился серому первосвященнику, — если сказанное мною прозвучит как укор вам и вашему братству… но, это ведь очевидно. Об инспекции было заранее известно лишь немногим при дворе, и на самом космодроме…
— Да, это очевидно, — ответил Шедареган, — как очевидна и еще одна деталь, которую вы не упомянули…
— Какая деталь?
— Связь, — пожал плечами Шедареган. — На объект было передано сообщение, через спутник, и его могли перехватить.
— Но… все передачи зашифрованы… — смутился Абримелех. — И откуда проклятым взять средства перехвата и дешифровки?
— Ну, вы же сами сказали, что там действует серьезная организация, да еще и связанная с атеистами, — развел руками Шедареган. — Полагаю, организация способная провести такую, следует заметить, блестящую, операцию… насколько мне известно, все произошло менее чем за минуту… и располагающая для этого соответствующим вооружением, вполне может располагать и средствами перехвата и дешифровки.
— Это лишь предположение, — сказал Абримелех.
— Как и все прежде здесь сказанное, — добавил Шедареган.
— Довольно! — объявил старец, прекращая спор. — Брат Абримелех…
— Да, Ваша Святость…
— Еще раз проверьте все ваши предположения. Проверьте придворных и их связи. При подозрении — арестовывайте. Вместе с Шедареганом проверьте космодром. Держите нас в курсе расследования.
— Слушаюсь, Ваша Святость! — сказав это, генерал-архипатрит вернулся на место.
— Брат Шедареган.
— Ваша Святость… — первосвященник поднялся с места. Длинное в пол облачение, сочетавшее от самых светлых до самых темных и почти черных оттенков, вместе с черным как ночь цветом кожи и аскетической худощавостью, делали Шедарегана похожим на ожившую тень. Лишь желтые глаза и острые белые зубы выделялись в его высокой фигуре.
— Окажите необходимое содействие Красному Братству и лично брату Абримелеху в расследовании.
— Будет исполнено, Ваша Святость.
— Полагаю, с этим разобрались. Теперь расскажите, как там обстоят дела с вашим последним проектом?
— Этим утром, Ваша Святость, с космодрома Шагар-Кхарад была успешно запущена ракета-носитель «Архангел-9» с челноком «Боль, дарующая спасение». Час назад, мне сообщили о благополучной стыковке «Боли» со станцией. Челнок доставил на станцию необходимые материалы, оборудование и провизию, а также пятерых специалистов, из свободных от жертвенного жребия и Очищения. Будут работать.
— Это хорошие новости, брат Шедареган. А что там с КДВ?
— Группировка сформирована на восемьдесят четыре процента. Недостающие сегменты уже на орбите, осталось вывести каждый на свое место и настроить. Новые люди приступят к работе уже завтра, так что, ко Дню Великого Очищения готовность будет стопроцентная…
День Великого Очищения праздновался дважды в году — летом и зимой. При этом зимнее Очищение считалось более великим, нежели летнее по той причине, что при совершении зимнего обряда на совершаемое священнодействие смотрели сразу два «Истинных Ангела» — таковыми агарская религия почитала Аркаб и Нуброк — солнца Агара. Летом праздников было два — День Аркаба и День Нуброка, дабы каждый из «Ангелов» мог засвидетельствовать перед Всевышним Очищение народа Агара от греховной скверны. Зимой же Великое Очищение совершалось один раз, но с вдвое большим числом жертв, что удваивало значимость богослужения. Зимнее Великое Очищение было главным церковным и светским праздником планеты.
— Очень хорошо, — удовлетворенно произнес старец. «…Осталось совсем немного…» —добавил он про себя и, совершив священный жест обеими руками, благословил серого первосвященника: — Сила Господа да снизойдет на вас, брат Шедареган, и мудрость Его да пребывает с вами…
III
Связник сидел у небольшого, сложенного из обломков железобетонных стен и кирпичей, очага, устроенного прямо посреди комнаты. Дым от горки красных углей, среди которых то и дело высовывались и снова прятались язычки пламени, то медленно, как бы нехотя, то упрямыми рывками тянулся вверх, к потолку, где была дыра, служившая дымоходом. Снаружи свирепо завывал ветер, швыряясь песком и мелкими льдинками в затянутое черной пластиковой пленкой окно.
Когда-то это был семнадцатиэтажный жилой дом, стоявший на окраине Харфахара — мятежного города мятежной провинции Хаит, именуемой теперь «Проклятыми землями». Харфахар уже давно нельзя было найти на картах, а от здания оставался выросший вокруг трех нижних его этажей холм и огрызок, возвышавшийся над холмом еще на четыре. Помещение, в котором укрывался от бури Связник, было на пятом, если считать с погребенными внутри холма этажами. Иначе на «втором».
Внутри небольшой комнаты было тепло и даже уютно: мягкий свет от очага играл с тенями в темных углах; пленка в окне то надувалась под напором ветра, то опадала, непрестанно напоминая о непогоде снаружи, отчего сразу становилось теплее. Двери в соседние комнаты были забаррикадированы остатками мебели и законопачены старыми тряпками. В одном из углов лежала кучка дров, запас которых Связник пополнял каждый раз, когда останавливался в этом месте.
Связник сидел в старом, удобном кресле из несгораемого пластика, держа в руках большую железную кружку с наваристой похлебкой из сушеных грибов, зелени и пойманной днем крысы. Свежая, жирная крыса была куда лучше солонины, которой он питался последние дни. Неспешно вылавливая из кружки куски мяса пластиковой ложкой, Связник отправлял их в рот, тщательно пережевывал и запивал ароматным бульоном, прислушиваясь к шуму ветра.
В бурю все живое стремится укрыться. В бурю, пустыня бывает особенно опасна. Приди сейчас в это убежище дикий зверь, Связник не стал бы его прогонять прочь.
Проклятые земли…
За последние четыреста лет Серое Братство превратило бывшую провинцию в свой собственный полигон с секретными оружейными заводами, лабораториями по разработке и фабриками по производству новых препаратов, а также лагерями, в которых то и другое испытывалось на заключенных. Недостатка в подопытных никогда не было. Красные братья исправно пополняли тюрьмы и каторги империи новыми заключенными, и самых опасных (врагов государства
