– Идите уже, вы ведь шли на вахту?

– Я дико извиняюсь, – промямлил старпом. – Может объявить по трансляции, на счет Ричарда?

– Сам объявится.

Старпом уходит. Раздается скрип открываемой двери буфета. Доктор, получив удар в зад женскою ногою, вылетает в коридор и сталкивается с Гуровым. Тут же завязался скоропалительный диалог:

– Где он? – не принимая извинений доктора, воскликнул пан капитан.

– На пароходе.

– Ты дурак или по жизни такой?

– В амбулатории.

– Так бы сразу и сказал. Как он?

– С утра спрашивал: “Доктор? Я буду жить?”

– И что ты ему ответил.

– А смысл.?

– Блин, это у тебя после третьего развода нет никакого смысла, духтор. А для богатого человека смысл есть всегда. И запомни, если человек хочет жить – тут медицина бессильна. Не старайтесь угробить Ричарда – он финансирует пароход.

– Мы, судовая медицина, мы не гробим. Наоборот, привели его, как вы любите говорить, в меридиан. Сами то как?

– Г олова трещит.

– Пройдемте ко мне. Я поставлю диагноз.

– А так сразу не можешь сказать?

– Можно и сразу, учитывая количество спиртного выпитого накануне.

Было видно по внешним признакам, что док что-то недоговаривает. Гуров, как опытный капитан, всю жизнь работающий с людьми, уловил этот момент и сказал:

– Ну что ты смотришь на меня, как солдат на вошь? Чё надо?

– Можно спросить, на счет Кати?

– Доктор, тебе все можно, если, конечно, выходишь мне Ричарда – он дорог как память о совместном покорении Атлантики. А что Катя?.. Опять эта Катя!

Эта красотка стала надоедать. “Говорил себе – в море без женского пола! – подумал про себя капитан. – Вот, сжалился, взял на свою голову дочь приятеля из ГАИ, от которой избавились с валютного лайнера. Нет, как только ошвартуемся, заменю эту омореманившуюся Кэт на обыкновенного буфетного мальчонку.”

– Сдалась тебе эта неуживчивая Катька? – вопросом на вопрос ответил Гуров. – Ты мне лучше скажи, что там с Ричардом? Давление, сердце, панос.?

– Просто перебор. Вы бы это, не наливали ему через край. А то ведь разные разности происходят. Кстати, его случайно нашли в морозильной камере.

На этой фразе открылась переборочная дверь, и вошел Ричард в обнимку с капитаном этого парохода.

– Не в кэмэрэ., - с английским акцентом произнес Ричард.

– А яадом с каме-ой, яадом., - произнес капитан парохода, который с выходом в море стал говорить на еврейский манер. В прежние времена его сразу бы списали, имея подозрение, что сбежит за рубеж.

– Док, – обратился к доктору англичанин. – Что мне прэнять от голова.

– Рассол. Просто рассол… Вы, кстати, каким образом выбрались из амбулатории? Я ведь дверь закрыл на ключ.

– Я Ричард! – произнес Ричард, ударив сам себя в грудь обоими кулаками. – Твоя дверь доунт эбсант – стоит там в кэридоре.

– В таком случае, я удаляюсь.

– Погоди, док, – вставил капитан парохода. – Скажи боцману Яше, что я лично сказал тебе помочь с этой двейю.

– Ваш племянник Яша мне поможет? – удивленно и с еврейским акцентом спросил доктор, зная, что боцман родственник капитана и не блещет исполнительностью.

– Поможет, не поможет. Пеедай этому деевянному по пояс боцману., что я лично пьиду пьинимать у него эту двей. Он знает, что будет дальше.

– За борт? – с ухмылкой уточнил Гуров.

– Хуже! Я не дам поговоить по телефону с его женой Саой! Она его кончит, по пьиходу, пьямо на пьичале.

– С вашего разрешения, я все же удаляюсь, – произнес доктор, посмотрев в свои часы. – Сейчас появятся первые пациенты. Надо идти – ставить диагнозы.

– Лучший диагноз – это склероз, – заметил Гуров. – Ничего не болит, и каждый день – новости.

– А лучшее лекарство – это смех! – парировал доктор. – Но не при поносе!

Доктор, сопровождаемый удивленными взглядами капитанов, быстро ушел. Тут же, с характерным звуком, открылась дверь буфета. На пороге появилась Катя, которая сходу кинулась обниматься с Ричардом.

– Ну, ты женишься на мне, Ричард Львиное сердце? – сказала Катя, взяв Ричарда за воротник дорогого пиджака от Хуго Бооса.

– Не понял., - произнес Гуров, падая в кресло.

– То есть, мне мерид., женится? – проговорил Ричард, пытаясь отстраниться от Кати. – Я что-то натворил?

– Это уже не смешно, Ричард! – произнес Гуров. – И кончай свой акцент. Ты ж можешь нормально говорить по-русски.

– Взялся за гу-удь, – произнес капитан парохода, – говои что-нибудь!

– Я и говорю, – вместо Ричарда ответила Катя, которая по субординации была на самом последнем месте на пароходе. – Вчерась, весь вечер обещал жениться. Вот и кольцо ваше фамильное.

Все взоры устремились на кольцо, которое явно было очень дорогим по стоимости и внешне необычным. Катя продолжила:

– На коленях умолял, просил, понимаешь. Я вот всю ночь думала, думала и надумала. Я согласна выйти замуж!

– Ну, все! – не выдержал Гуров этакого натиска на его друга. – Это перебор, Кэт! На рейде Лервика отправлю на родину первым баркасом. Далее самолетом.

– Погоди, Иван! – очухался Ричард, взяв в свои руки кольцо вместе с рукой Кати. – Это моей пра-пра-пра-бабушки. Раз я его надел на палец, это знак. А что? А вдруг? И вообще, мне рашн герлс. нравятся. И. она мне нравится.

– Она тебе в дочки нравится, – сказал Гуров, вынимая руку Кати из рук Ричарда. – И, что я ее папеше скажу – ГАИ-шнику? Да он меня на каждом перекрестке будет штрафовать!

– Если что-то само плывет к вам в у-уки, – мудро заметил капитан парохода, – п-и-исмотьитесь – возможно, оно поосто не тонет.

– Что за намеки? – возмутилась приборзевшая Катя. – Что не тонет?

– Па-дон мадам, – поправился капитан парохода. – Это я так, к слову.

– Иван Иваныч! – запричитала Катя. – Я взрослая уже. Да и папа хорош, р-р-родную дочь отправить в суровый мужской океан.

– Вот именно, – поддержал Ричард. – Родную дочь.

– Господа, – встрял капитан парохода. – Пойду я на мостик. И вообще, чего-то хочется, но не знаю кого.

– И