Основой семиотики и семиологии является понятие «знак»: строго говоря, это есть не что иное, как центральная структурная единица любой системы сигнификации, будь то французский язык или система дорожных знаков. С точки зрения Ф. де Соссюра, знак состоит из двух элементов: означающего, или «денотата» (от франц. denommer – называть), и означаемого, или «сигнификата» (от франц. signifier – означать).[244] Означающее представляет собой план выражения, то есть ту материальную форму, в которой находит свое воплощение знак: это то «внешнее», в чем он выражается. В языке таковым является визуальная или сонорная форма слова. Следовательно, знаками в языке являются слова. Именно у них могут быть значения. Условно говоря, определенным образом произнесенные звуки или определенным образом написанные буквы в некоторой заданной последовательности представляют собой означающее, или план выражения. Означаемое (план содержания) представляет собой значение знака, то есть его смысл. Этот смысл, или концепт, есть не что иное, как представление о явлении, предмете, объекте, которое закреплено за данным означающим и является конвенциональным, то есть массово укорененным в общественном применении, или, по крайней мере, используется той социальной группой, для которой данный знак референтен (то есть имеет какое-то значение). Обратим внимание на то, что такая модель знака предполагает наличие некоей социально разделяемой системы значений и сопоставимых с ними знаков, организованных в некую структуру (отсюда название «структурная лингвистика»).

Еще одна модель знака была предложена американским прагматиком Чарльзом Сандерсом Пирсом (1839–1914), который полагает, что знак, помимо планов выражения и содержания, имеет определенное отношение к конкретному наблюдаемому предмету или явлению.[245] Иными словами, знак состоит из непосредственно наблюдаемого или ощущаемого объекта, его репрезентамена (то есть той формы, которую приобретает данный объект в знаке, что очень схоже с планом выражения у Соссюра) и интерпретанты, или концепта («означаемого» у Соссюра), то есть представления о значении или смысле знака (см. рис. 11.2).

Рис. 11.2. Знак у Ч. Пирса

Таким образом, у Пирса означивание представляет собой перманентный процесс соотнесения конкретных предметов или явлений с их репрезентаменами и интерпретантами. Этот процесс в работах Пирса, как уже говорилось, получает название «семиозис», а наука соответственно называется семиотикой.

Разная степень визуального сходства (или отношения) объектов с репрезентаменами дает Пирсу основания для деления всех знаков на три вида:

• индексальные знаки, или знаки-признаки, в которых план выражения связан с планом содержания причинно-следственной связью: мокрый асфальт является признаком того, что на улице идет дождь; след на песке означает, что здесь кто-то ходил, и т. д.;

• иконические знаки, в которых план выражения связан с планом содержания визуально (репрезентамен визуально напоминает объект). Пиктографическая письменность строится именно на такой системе отношений между двумя планами. Пиктрограмма – это, по сути, визуальное представление предмета в знаке;

• знаки-символы, в которых не наблюдается никакого сходства между объектом и репрезентаменом и отношения между ними являются не чем иным, как чистой конвенцией.

Две традиции науки о знаках получили свое четкое продолжение. Семиология применительно к медиатекстам активно использовалась Роланом Бартом и французскими формалистами: Кристианом Метцем (1931–1993) – при анализе кино;[246] Цветаном Тодоровым – для анализа поэзии[247] и др. Продолжателем подхода Пирса стал итальянский культуролог Умберто Эко (1932–2016). Он призывал рассматривать семиотику как науку, изучающую культурные процессы через механизмы коммуникации, которые реализуются через социальные конвенции.[248] Тексты, таким образом, с этой точки зрения представляют собой план выражения сложных культурных явлений, которые суть конвенции, то есть соглашения между людьми об их значении. Культура же – это набор соотнесенных друг с другом значений явлений социальной жизни. В схожей парадигме размышляет Юрий Лотман (1922–1993), основоположник Тартусской школы семиотики. Ю. М. Лотман рассматривает тексты как культурные памятники и знаки эпохи, к которой принадлежал их автор.

Важно понимать, что две идентичности знака применимы как к традиционным языкам в их повседневном понимании (французский, английский), так и к более сложным культурным явлениям, в которых языками становятся уже более сложные системы сигнификаций: ритуалы, действия, другие виды медиумов (язык кино, язык рекламы и т. д.). Наконец, для представителей французского формализма таковыми являются системы действий в текстовых произведениях, которые анализируются ими через более сложные комплексы субстанций, такие как предложения, наборы предложений и др.

На макроуровне, применительно к цельным произведениям, используется другая пара оппозитов: текст и дискурс. Текст представляет собой, как правило, формальный план, или план выражения (набор увязанных предложений и слов или кадров, если идет речь об аудиовизуальном тексте), а дискурс – значение текста, то есть план его содержания в целом. Так проводится граница между денотацией и коннотацией, или между практическим и мифическим. Другими словами, между тем, что обозначает базовый язык, и тем, что ему приписывает наше сознание. Соотношение обозначаемого и коннотации, устремление вглубь текста, а не анализ первого впечатления и прозрачного содержания отличает лингвистико-структуралистский подход от функционалистского анализа, который строит свой метод на количественном вычислении повторяемости формальных элементов – слов и фонем – в тексте.

§ 2. Семиология Ролана Барта

Как мы уже говорили выше, структурные связи и системы конвенций в языке на примитивном уровне выглядят достаточно стройно: есть слова и есть их значения. Однако основой семиологии являются вторичные языки сигнификации, то есть идеологии, которые формируются при помощи более сложных комплексов знаков, воплощающихся как в символьных, так и в визуальных текстах, а также в более сложных знаках в текстах. Такие знаки строятся уже не на словах, а на предложениях, их связях, действиях персонажей и проч.

Этот подход к семиологии находит воплощение в работах известного французского ученого Ролана Барта (1915–1980). В статье «Элементы семиологии», опубликованной в 1964 г., Барт обрисовывает контуры своего проекта: «Объектом изучения семиологии является любая система знаков, вне зависимости от субстанции ее составляющей <…> картинки, жесты, мелодические звуки, предметы и комплексы этих субстанций, которые выражаются в ритуалах, протоколах или спектаклях и составляют своего рода языки, то есть системы сигнификации».[249] Как утверждает ученый, фундаментальные элементы семиологии организуются вокруг четырех элементов:

• противопоставление языка и речи, то есть социального института и индивидуального акта;

• обозначающее и обозначаемое, что есть не что иное, как выявление систем знаков;

• система и синтагма, то есть линейный план выражения (синтагматические отношения элементов, следующих друг за другом) и системные взаимодействия элементов языка с им подобными (словоформы и др.);

• денотация и коннотация, то есть граница между идеологией и простым текстом.

В сущности, Барт продолжает работы Соссюра, настаивая на противопоставлении речи как индивидуального акта и языка как системы. Для этого он конкретизирует понятия «синтагма» и «система» (или «синтагма» и «парадигма»). Синтагматические отношения