Она приблизилась к нему на маленькое расстояние, и он видел ее лицо более ясно в слабоосвещенном пространстве. Она остановилась перед ним, и ее щеки дрожали, когда она приложила усилие при улыбке, и он попытался прочитать ее глаза, расшифровать то, что она должна думать, когда она смотрела на него, и он смотрел на нее через фиолетовый туман вина и вечерние тени.

- Ты похож на моего отца, - сказала она. - знаешь, сколько мне было лет, когда он подошел ночью к моей кровати? Двенадцать.

Стоя перед ним, она начала расстегивать молнию хлопчатобумажного свитера от горловины и когда она достигла последней кнопки, ее глаза уставились на Георгия, которому понравился ее подход к встрече. Маленькое движение ее белых плеч позволило свитеру упасть на ее ноги, и она стояла перед ним, с удивительно прекрасным телом.

Она подошла к нему, поместила свои руки на его плечи, и уселась ему на колени, глядя ему в лицо, раскачиваясь в кресле вместе с ним.

- А самое главное, - сказала она, беря его руку в ее, медленно располагаясь на нем, и наклонившись, пока он не чувствовал ее тяжелую грудь против своей груди, пока он не почувствовал, что ее губы поцеловали его ухо, пока он не почувствовал теплоты ее дыхания, теплее, чем вечерний летний воздух.

− Самое главное... было ночью, мой папа лег ко мне в постель и ..., и я наслаждалась им.

Ночь субботы в адлерской больнице номер 4, неожиданно была похожа на район боевых действий. Дарья Хохлова, дежурная хирургическая медсестра в одной из операционных больницы, тянула ночную смену в больнице пять ночей в неделю больше пяти лет, и в течение того времени она видела много человеческих повреждений. Но непосредственное удовлетворение, которое она получила от помощи травмированным, ошеломленным и изумленным, найдя себя внезапно в кровавой среде опасных для жизни ситуаций, было более чем достаточной компенсацией за потраченный адреналин и постоянные видения человеческой резни, которая слишком часто приближалась к абсурдному.

К утру воскресенья Дарья Хохлова успела ассистировать при удалении ножа для колки льда, воткнутого в левую грудь двадцатидвухлетней женщины, его наконечник прошел через ее левое легкое и останавился в полутора сантиметрах от наружной стены правого желудочка сердца. Она помогала в неудачном усилии спасти жизнь женщины, которая получила огнестрельное ранение в живот, который взорвал ее поджелудочную железу и артерию в брюшной полости. Она бежала по длинным, скудно освещенным залам больницы рядом с каталкой из нержавеющей стали, запихивая правый большой палец в перерезанное горло человека, пытаясь остановить кровотечение из его правой сонной артерии; она сделала кесарево сечение роженице, увлекавшейся кокаином и спасла ребенка, у умершей от вызванных разрывом конвульсий матери; она помогла в удалении левой руки четырехлетнему мальчику, которыйвместе с родителями попал в аварию; и теперь она шла проведать квартиру, которую она сдавала, чтобы улучшить свое скудное материальное положение. Кроме тог, ее стали снова мучать судороги, которые начали изводить ее в последние полгода, и лишали возможности оставаться на ногах дольше.

Скрипя обувью, на вымытых ступенях, она оставила комнату медсестер, втайне благодаря судьбу, что она не была матерью маленького мальчика и не должна была говорить ему о его руке, когда тот проснется утром. И она волновалась по поводу судорог. Эти периоды всегда были легки, даже с самого начала, но в последнее время они стали необычно болезненными. Судороги длились восемнадцать или двадцать часов - она засекала время - но они были необычно остры. Или ей казалось это. У нее действительно не было ничего, с чем их сравнить.

Выходя из черного хода больницы, запах горячего асфальта и бензина тут же сменил ароматы больницы из хлорки и дезинфицирующих средств. Ветер принес слабый запах из мусорных контейнеров в дальнем конце двора и Дарья чувствовала внезапную тошноту. Она иронично засмеялась про себя. Кровь, рвота, моча и экскременты не беспокоили ее в течение прошлых шести часов смены, но запах гнилых отходов был черезчур для нее.

Она поспешила через двор к остановке автобуса и стала ждать, проверяя ключи от дома в своем кошельке. Утренний воздух был прохладен, и Дарья была благодарна, что освободилась в ранние утренние часы, пока солнце еще не начало беспощадно парить. Усевшись в неожиданно пунктуально прибывшем автобусе у окна, Дарья устало наслаждалсь видами утреннего города, когда автомобили еще не забили под завязку все транспортные артерии. Она жила одна в частном доме в юго-западной части города. Недавно разведясь с пропойцей-мужем, она наслаждалась своей восстановленной частной жизнью, не имея необходимости волноваться об одежде другого человека - чистая она или грязная - или его обуви, расческам, носкам, любимому блюду или футболу по телевизору или зубной пасте. Все было снова ее, только ее, и она знала, куда она поместила вещи и почему. Если бы ей стало одиноко, то она могла бы завести новый контакт, не имея необходимости волноваться о том, что другой половине это будет неприятно. Короче говоря, она вовсю наслаждалась удовольствиями эгоизма.

Когда она повернула на свою улицу, она встретила почтальона, бросавшего газеты и журналы в почтовые ящики, и услышала шум мотора неповоротливой мусороуборочной машины. Она свернула направо к своему дому, сократив путь, пройдя по влажной траве, забрала свою газету и прошла по дорожке к парадной двери ее небольшого деревянного каркасного дома. Он был окрашен в светло-зеленые тона с темно-зеленым аккуратным брезентовым навесом. Дарья делила свой дом с квартиранткой, чтобы урезать расходы, к тому же всегда переезжала на зиму в свою квартиру в Адлере. Получив быстрым переводом очередную сумму от квартирантки, которая уже длительное время не появлялась, она собиралась теперь отдохнуть одна в тишине и покое.

Открыв парадную дверь, она вошла в коридор, сняла обувь и бросила газету на диван в небольшой гостиной. Ей хотелось провести на нем несколько часов с булочкой с корицей из пекарни района и чашкой крепкого хорошего кофе. Но в данный момент все, что она хотела, это принять ванну с большим количеством душистого мыла, чтобы отмыться от ароматов отделения неотложной медицинской помощи, и затем обернуться в прохладную простыню.

Расстегивая блузку своей белой униформы, она прошла через небольшую прихожую от гостиной и повернула за угол в свою спальню. Прежде чем она включила свет, она уловила аромат духов - чужих духов. Этот факт отборазился как холодное лезвие страха, ударившего в заднюю часть ее шеи в тот же самый момент, что яркий свет от люстры отобразил голый,