- Ну было, было - протянула она. - Да и то сказать - что было-то? Легкий лесбийский романчик, а уж вам небось наговорили с три короба! Ну что с наших людей взять! − Давно? - спросил Сергей, ощущая как ширится в нем неприязнь к этой молодой даме.

- Что давно?

- Романчик. Давно был?

− Да как сказать. До сих пор, полагаю, продолжается.

- Даже так?

- Ксения мне уже неделю не звонит, но это временное явление.

- Где вы познакомились?

- В 'Черном лисе', зимой, нас познакомил Борис. Потом мы вместе там бывали несколько раз, ну а затем уже в студии у Алисы Газаровой. Участвовали в садо-мазо играх. Ксении нравилось, когда я с ней 'работаю'.

- Вы часто бывали у нее дома?

- Несколько раз. Как правило, наутро уходила. Мне просто нравится заниматься с ней сексом без каких-либо серьезных обязательств.

- А с Одесским и Смирновой?

- Я с ними также познакомилась в клубе. Студию у Газаровой они посещали очень редко. Возможно, адрес им сообщила сама Алиса, предложив ощутить более экстремальные ощущения, я не знаю. Но с ними я общалась только как с клиентами.

- А вне клуба?

- Никаких личных отношений между нами не было, - ответила Носенко, лениво потушив окурок в пепельнице. - Как видите, я не скрываю того, что люблю как мужчин, так и женщин и они отвечают мне взаимностью. Простите, но я люблю свою работу и могу где-то увлечься.

Она нетерпеливо забарабанила пальцами по столу, взглянула на залитую солнцем улицу, на закрытую дверь и нетерпеливо оперлась рукой на подлокотник дивана, давая понять, что разговор подошел к концу.

- У меня к вам, Виктория, есть еще один вопрос.

- Если один то давайте, - согласилась она и демонстративно взглянула на часы.

- Только один - подтвердил Сергей. - Расскажите пожалуйста что вы делали в воскресенье начиная с нуля часов .

Носенко с размаху откинулась обратно на диван.

- О-о - протянула она - это уже серьезно. Вы подозреваете меня в убийствах?

- Слишком сильно сказано - ответил Сергей, пожимая плечами. - Но такой вопрос мы будем вынуждены задать всем кто так или иначе был связан с убитыми.

- Пожалуйста, - сказала она, полузакрыв глаза и раздвинув загорелые ноги, которым шли короткие шортики. - начиная с субботы до вчерашнего дня я находилась в Геленджике, на музыкальном фестивале 'Золотая волна', в качестве фотокорреспондента от журнала 'Семь нот'. Такой, знаете ли, творческий отпуск. И неплохо оплачиваемый. Ксюша помогла устроиться.

- А кто может подтвердить что вы сидели на просмотре?

- Ну зал там примерно на полторы тысячи человек. Так он был полон - люди ценят популярную музыку. - Носенко смотрела на Платова уже с откровенной издевкой.

Сергей и бровью не повел, продолжая спокойно, почти ласково:

- Вы наверное, меня не так поняли. Я спрашиваю нет ли кого конкретного с фамилией, с адресом, кто находился рядом с вами и мог бы подтвердить что вы никуда не отлучались в воскресенье и среду?

- А кто его знает, - бросила Носенко. - я у сцены работала, в зале, в фойе, на улице. Может, видеокамеры зафиксировали. Впрочем... я же в гостинице на рецепции брала ключ, там могут подтвердить. Гостиница 'Звездная'.

- Ладно, - Сергей убрал фотографии в карман пиджака и сложил листы с показаниями Виктории в папку, нашедшую прибежище на дне дипломата. - если вы нам еще понадобитесь, пришлем вам повестку.

- Понимаю, - протянула она.

− Не нужно меня провожать.

Когда за Платовым закрылась входная дверь, Виктория с досадой пнула ножку стола; часть снимков упала на ковер.

Георгий начал процесс, как будто это был тантрический обряд. Это было фактически реконструкция упражнений перед фаллической статуей в тайной секте Вратья. Признавая превосходящую духовную энергию женщины, мужчины знали, что они могли достигнуть реализации союза с богом только через сексуальный и эмоциональный союз с Вратья. Это было очень похоже, на то, что он делал. Но это было его только необычной фантазией, педантичной экстраполяцией его собственных чувств.

Он открыл пудреницу, опустил палец в сливки и начал протирать ватным тампоном под глазами. Глаза были очень важным, возможно самым важным в процессе перевоплощения. Он читал, что в Сирии глаза богини Мари были ее средствами поиска в самые глубокие пределы мужских душ. Сила глаз. Он размазывал пудру слегка, мягко. Глаза его были тонко подведены.

Тогда тональный крем. Он провел много времени, определив подходящий для него цвет, что-то достаточно тонкое, чтобы соответствовать нежному цвету кожи и все же достаточно плотное, чтобы скрыть контрастирующие темные линии. Этот мусс, этот особый мусс, был лучшим. Он осторожно нанес его на лоб и подбородок.

Основа теней для век, чтобы держать натуральный цвет кожи.

Теперь прозрачный порошок. Георгий нанес его щеточкой вокруг глаз, щек, углов носа, подбородка, щекоча углы рта. Это походило на такое небольшое баловство, но тоже имело значение.

Порошковый румянец. Это был любимый момент, он возвращал кровь к лицу, заставляя преобразованием кожи дышать снова, давая новую жизнь. Тонкий шаг, в виде реального румянца был тем, что требовалось, не создавая резкий образ шлюхи. Слишком много женщин превратили себя в шлюх в этом пункте. Они думали, что если немного хорошо, много еще лучше. Нет, требовалось мягкое прикосновение.

Тени для век. Тонкость оттенка и тонов. Здесь нужна была пастель, в духе туманного эффекта старого кино. Если внимание наблюдателя будет привлечено к теням сначала, это будет неправильно.

Карандаш для глаз. Он испробовал множество марок, прежде чем он нашел подходящую, крошечную мягкую щетку, кругловатую вещь, которая могла вращаться в его тонких пальцах. Щетины, столь же прекрасные и тонкие, они двигались как одна, установив гладкую линию рядом с глазным яблоком.

Тушь. Ничто не должно быть неряшливо. Только мелкая, изящная кривая к ресницам и один или двухтактная с цилиндрической щеткой.

Женщина была почти готова; он почти воссоздал ее, и с каждым крошечным движением она прибывала. Он просто приветствовал это, был благодарен за это и принял его как специфический подарок души. Это больше не было проклятие, чем было это в течение многих лет. Появляющаяся женщина была некоторой частью его, которое лежало в глубоких областях его души. Как только он не боролся с ее разрушащим воздействием. Но теперь она отступила.

Он взял парик платиновой блондинки и поправил пышные светлые волосы, спадавшие на его лицо. Это была прекрасная работа, как он думал. Ему понравилось то, что он увидел. Он почти улыбнулся тому,