-- Господин Одесский был вашим другом?

- Как все-таки он умер?

- Он был задушен, - невозмутимо бросил Кирилл.

- Само собой. Как именно он был...

Кирилл быстро прервал её:

- Подушкой.

Она на мгновение прикрыла глаза, будто представляя Ивана Одесского, бездыханного, лежащего на постели, и затем тонко улыбнулась - странной, безжалостной, самодовольной улыбкой. Эта улыбка, или это лицо, привлекла внимание Светланы, и взгляд ее оживился.

Кирилл задумался, потом все же спросил:

- Сколько времени вы жили с ним?

- Я не жила с ним. Мне нравилось заниматься с ним сексом.

Сейчас она напоминала маленькую девочку, произносящую запретные слова, чтобы шокировать своих стариков.

Светлана слегка улыбнулась, краем рта.

- Как долго вас связывали с ним сексуальные отношения? - продолжал Калинкин.

Девушка легонько повела плечами: − Да более года.

- Были ли вы с ним прошлым вечером?

- Да.

- Вы поехали с ним домой?

- Нет.

- Но вы видели его?

- Я уже ответила вам.

- Где? Когда?

Ксения вздохнула, будто вопросы капитана были слишком грубыми, слишком общими, чтобы беспокоиться и отвечать на них.

- Мы выпили в клубе. Ушли оттуда вместе. Я приехала сюда. Он поехал домой. - Она пожала плечами, давая языком жестов понять: вот и вся история.

- Был ли с вами кто-нибудь прошлой ночью?

- Нет. Прошлой ночью я была не в настроении.

Кирилл уже вовсю ел глазами Ксению, а не думал особо об Иване Одесском или интересах своего шефа в этом деле, шумихе, которую создаст пресса по поводу смерти известного певца. Ксения равнодушно считала всё это лишь пустяковым эпизодом.

- Ксения, вы жалеете, что он умер? - Калинкин совсем не то хотел спросить, но его взгляд был прикован к длинным гладким ногам девушки.

Ксения посмотрела на него, её голубые глаза облизали его, как волны внизу облизывают берег.

- Да. Мне нравилось трахаться с ним, - ответила она и вновь уставилась на воду.

- Итак, в пятницу вечером вы решили вместе выпить, - перехватила инициативу Светлана.

- В баре 'Альфонс'

- Кто еще там был?

- Девушки из подтанцовки.

- Вы часто там бываете?

- Да, когда приезжаю сюда отдохнуть, понимаете?

- А с мужчинами вы там встречаетесь?

- В общем-то нет, - пожала плечами Ксения.

- Или встречаетесь, или нет? - пристально взглянула на нее Светлана.

- Нет. Мы просто отдыхаем там после работы.

- Ксения, с кем последнее время встречался Одесский?

- Не знаю.

- Вы знали о его пристрастии к наркотикам?

- Да.

- Ксения, вы могли бы расказать то о личной жизни Ивана, чтобы объяснить это?

- Стрессы... разве это можно как-то объяснить? У каждого это индивидуально, - Ксения откашлялась.

- Вы можете назвать мне фамилии людей, с которыми он встречался в последние дни?

- Я знаю, что он встречался с массажисткой в салоне 'Аметист', Жанной, кажется. Он ей подарки делал. Он также общался с Георгием Бонго, психотерапевтом − я видела его несколько раз. Я ничего не знаю о нем. − Ксения задумалась.

- Это все?

- Несколько раз я его видела с вице-президентом банка... − она нахмурилась. − банк ... я не знаю точно, но вроде Пром ... Проминвест. Да. Проминвестбанк.

Она раздраженно посмотрела на Светлану.

− Это − все, что я помню.

− Иван казался озабоченным чем-нибудь в тот вечер? По виду? Что-нибудь беспокоило его?

− Ничего, ничего, это точно. И я также думала об этом. Я просто не могу предположить, что -либо.

− Он планировал пойти домой после того, как расстался с вами?

− Конечно.

− Она не собирался останавливаться еще где-нибудь, ведь в этом районе много мест, где можно провести ночь?

Kсения покачала головой, поправив рукой длинные светлые волосы.

Светлана решила уточнить занимавший ее вопрос. Интимно наклонившись к Ксении, она спросила:

− Что вы можете сказать мне о сексуальной жизни Ивана?

Ксения вздернула голову и посмотрела на Светлану со смесью негодования и беспокойства.

− Я же вам сказала, мне нравилось заниматься с ним сексом.

- Вы не поняли, - хладнокровно ответила Светлана. - кроме вас, у него были другие женщины? Или, может быть, мужчины?

− Я ничего не знаю об этом, - вырвалось у Ксении. Ее лицо стало более бледным, черты его заострились. Без нанесенного макияжа оно теперь казалось противоречащим ее дорогой прическе и легкомысленной одежде. Ее уязвимость была теперь так же видима как ее одиночные, оставшиеся с юных лет веснушки.

Она подняла руку вверх, как регулировщик, останавливающий движение.

- Я больше не хочу с вами разговаривать.

Светлана не верила ей. Она была слишком настойчива, и волнение Ксении казались пропорциональным ее вопросам. Однако у Светланы не было сомнений, что смерть Одесского задела Ксению.

Не было никакой причины попытаться продолжать дальше с нею теперь.

- Довольно, −Ксения завелась с пол-оборота, - убирайтесь отсюда к чёртовой матери! −девушка вновь обратила на них взор своих голубых глаз... - Пожалуйста, − тихо добавила она.

Калинкину с трудом удалось сдержаться, но он увидел, как Светлана уже выключила и уложила в сумку диктофон.

- Послушайте, Ксения, мы можем продолжить в другом месте, если вы предпочитаете игры с такими правилами. - только промолвил он.

Она была непоколебима:

- Ну так арестуйте меня. Тогда я отправлюсь с вами.

Кирилл сразу понял, что импульсивность в этой ситуации была бы совершенно неуместна. Даже подполковник Сафонов не смог бы оправдать арест Ксении Колчак. У них не было ничего, ни доказательств, прямых или косвенных, ни возможных мотивов. Она продолжала оставаться загадкой, не вызывая даже подозрений.

Поэтому они последовали тому, что она советовала им. Они убрались из её дома к чёртовой матери.

Было уже почти три, когда они снова погрузились в высокую температуру и палящий солнечный свет черноморского лета. Кирилл вытер лоб скомканным платком и сел за руль.

Они проехали уже километров десять в сторону Сочи, пока один из них не заговорил.

− Прелестная девочка.

Это сказал Кирилл.

Светлана только закрыла глаза.

− Я спала как убитая вчера вечером. Я не мечтала; я не просыпалась; я не двигалась. Пятнадцать часов, подряд. − сказала женщина мужчине.

Мужчина ничего не сказал, но повернулся немного в своем кожаном кресле и посмотрел на часы на книжной полке. Женщина лежала в его шезлонге уже семнадцать минут, но это были первые слова, которые она произнесла. Она отвернулась к окну, подперла локтем голову, когда она смотрела через стеклянную стену его офиса на лес, спускавшийся к морю, всему залитому в светло-зеленом свете заходящего солнца.

− Я ходил в кино и возвратился домой около одиннадцати часов; я был истощен. Павел все еще отсутствовал, и Элла уже уложила детей в кровать. Я принял холодный душ, и когда я вышел, я высох быстро, и лег на кровати, все еще влажный. Окна были