− Он лежал в тайнике.

− Я не хотел, чтобы его видели другие. Они могли неправильно понять.'

Сафонов стоял у окна своего кабинета и, наблюдая привычную уличную суету, слушал магнитофон с записью показаний исполнительного директора 'Проминвестбанка' Бориса Розенбаума. Голос у исполнительного директора был размеренный, слегка надменный. взрывчатый, моторный. Сафонов был не в духе. Платов ничего не смог добиться от Розенбаума.

Фонограмма - не протокол. Строчками невозможно передать тембр голоса, интонацию, напряженность устной речи. Живой, непосредственный рассказ куда лучше, чем слова в протоколе, причесанные следователем.

'- Мы видели, как Ксения Колчак исполняла перед вами танец смерти.

- Поэтому я здесь?

- Может объясните нам, что означает этот танец?

- Ну моя странная история очевидна, не так ли. Любители психочуши написали бы сто диссертаций на эту тему.'

Сафонов нажал кнопку 'стоп' и повернулся к сидевшему напротив Платову.

− Он ушел в почетную отставку с военной службы?

Сергей кивнул.

−Ты получил информацию об Алине Розенбаум?

− Да, − Сергей наклонился и перевернул страницу в блокноте, − Калинкин разговаривал с женщиной, которая провела много времени с Алиной Розенбаум в течение года, прежде чем она исчезла. Вот фото Алины, − Сергей вытащил снимок из папки и вручил ее шефу. - Она, кстати, тоже белокурая, но кроме этого я не вижу, как на могла быть связана с жертвами.

Сафонов посмотрел на Алину. Фотография была сделана за пять месяцев до того, как она исчезла. Это была цветная фотокарточка размером четыре на шесть. Алина стояла на пустом пляже, береговая линия исчезала позади нее в прибрежном тумане. Она, должно быть, бросала еду чайкам, потому что две из них колебались низко в небе позади нее. У нее был первоклассный загар, и морской воздух заставлял ее короткие светлые волосы встать на одной стороне ее головы. Она не была особенно привлекательной женщиной, но у нее было доброе лицо и большие глаза, которые немного запали, придав ей несколько печальное выражение.

− Кирилл разговаривал с двумя женщинами помимо той, с которой он теперь, у которых были сексуальные отношения с Алиной, − продолжал Платов. − И все они утверждают, что не знали, знала ли Алина какую-либо из жертв. Калинкин сказал, что думал, что они боялись говорить из-за Бориса.

Раздался телефонный звонок.

Сафонов произнес несколько фраз, посмотрел на часы, сделал примечание на ккаких-то бумагах и отдал бумаги Платову.

− Его поместили под домашний арест, − сказал Сергей, глазами пробегая пометки шефа в тексте. - мне только что позвонили.

− Я знал лично несколько человек, которые были снайперами в Чечне. Все они долго служили в разведке и были склонны быть терпеливыми, обременительными, одержимыми. Таким образом, я не был удивлен подарками коллег снайпера, за исключением их количества. После того танца Ксении, находка подобные подарков почти ожидалась.

− Что-то я не ожидал, что Розенбаум спустится вниз в вашем списке подозреваемых, − отметил Сергей.

Сафонов внимательно посмотрел на майора.

− Шаров говорит по этому поводу, что сексуально мотивированные убийцы хранят свои трофеи, − стал объяснять Александр Дмитриевич, − но патроны от снайперской винтовки это не то. Точнее не в данном особом контексте, однозначно. Здесь я согласен с Петром. Если мы исследуем убийства снайпера, хорошо. Но они ничего не значат в наших двух случаях. Я не сомневаюсь, что у Розенбаума есть проблемы, но я не думаю, что они - наши проблемы. Не в этих убийствах, так или иначе.

− Тогда наши находки ничего не значат? - удивленно взглянул на шефа Сергей. Отсутствие сна надуло его глаза и подчеркнуло его тяжелые челюсти, дав ему самообладание мягко удивленного моржа.

− К нашим случаям это не подходит. Никак. Но Розенбаум, хладнокровный, умный человек, не оставил никаких улик - семейных или других альбомов, никаких моментов с различных тусовок где он принимал участие или снимков его личной жизни, никаких писем кому-либо или от кого-либо... никаких документов личного характера вообще. Впрочем, возможно он хранит это где-то в другом месте. Есть у меня такая мысль, − он взглянул на Сергея, − кстати вы обыскивали его офис и авто на предмет интересных находок?

− Винтовка находится в сейфе, у него в офисе. Все легально, с разрешением. - Платов сложил руки на груди и стоял, облокатившись на стол, чтобы уменьшить усталые мышцы в пояснице. - Калинкин с Девадзе только что вернулись. У Кирилла большой опыт обысков. Если там что-то было, я уверен, что он нашел бы.

− Так, − стал листать свои записи Сафонов. - повторяю, ты должен поговорить с Носенко, как только она вернется. Проясни ей, что выгоднее все нам рассказать, чем быть подозреваемой в двойном убийстве.

Платов кивнул, записав.

− Во-вторых, и это важнее сейчас, − продолжал Сафонов, − нужно установить круглосуточное наблюдение за Бонго. Кого предлагаешь отрядить для этого?

Платов задумался, потом щелкнул пальцами.

− Предлагаю Варламова, − он взглянул на шефа, − молодой, выносливый, упорный, ему служба еще нравится. Он будет стараться, поверьте мне. А что насчет Розенбаума тогда?

− Сафонов покачал головой. −Нет, он - все еще главный подозреваемый в убийстве Смирновой. Продолжайте на всякий случай наблюдать и за ним. Я постараюсь, чтобы выделили еще людей.

Платов кивнул, раздумывая.

− Как часто докладывать вам о наблюдении за Бонго?

− Докладывайте, с кем он встречается, в том числе в виде консультаций. Фотографируйте все автомобили поблизости. Насчет него - если увидите что-то странное. Ладно, работайте.

Светлана вышла из кабинета, прошла вперед по коридору, уселась на диванчик около кадки с обшарпанной пальмой и набрала нужный номер. На другом конце абонент откликнулся сразу - словно ожидали ее звонка.

- Алло, - произнес знакомый женский голос, тихий, теплый, со слабой завораживающей хрипотцой.

- Ксюша, - сказала Возович. - Это снова я. Нам надо встретиться и поговорить...

До дома Ксении Колчак в Дагомысе она добралась после восьми вечера. Движение затруднял снова поднявшийся над дорогой густой туман. Туман как всегда творил свои обманы, спрятав её жилище и полностью отрезав его от моря.

Дом выглядел покинутым, но фиолетовый 'Дэу Ланос' всё-таки был припаркован перед входом. Даже если бы машины там не оказалось, Светлана знала, что Ксения находится в доме тридцать четыре и она её отыщет. Дом на Батумском шоссе был её убежищем, её логовом, бункером, её замком из слоновой кости.

Когда ворота открылись, она въехала в облицованный кирпичом внутренний двор и припарковалась около 'Дэу'. Когда она шла по дорожке к дому, Светлана уже решила, что собралась действовать, как будто ничто не произошло, а убийства прошедшей ночью не было. Так или иначе она собиралась действовать по ситуации.

Она