— Твоё колдовство удивительно, но я запомнил путь. Чем отблагодарить тебя, человек?

— Делов-то. Ну вот, разве что фляжку наполнить…

— Да будет полной она во веки веков! — торжественно сказал Абту и ушёл в глубину, наделав мощным хвостом немало шума.

Говорят, изъян нельзя убрать. Но можно отказаться от него, пробудившись. Тогда воды Небесного Нила сольются с водами земного, и мир восстановит целостность.

— Эй, чего там? — послышался голос Димыча.

— Рыба сорвалась…

Димыч добрался до фляги, жадно хлебнул и поперхнулся. Долго пил, утоляя жажду. Но хотелось большего, о чём тут же и сообщил:

— Ты куда водку дел, гад! Похмеляться чем теперь?

Конечно же, во фляге вода! Не золотая рыбка, подумал Иван. Египетская! Там же пустыня. Вода — величайшая ценность…

И молча засунул неупиваемую флягу в рюкзак.

Абту

Починка (очевидец Ольга Толстова)

Навигатор запутался в просёлках. Предлагал свернуть туда, где высоко поднимались мшистые сосны.

Нелли ещё раз проверила бумажную карту: красная точка, рядом выведены координаты, почерк прямой, простой, и не скажешь, что ведьмин.

Нелли бросила машину и пошла пешком.

Егор сел на камень, закрыл глаза, отдыхая от морока. Стоит поднять веки, и, как перед грозой, навалится тяжесть, а под ногами завьётся мохнатая серая нить, указывая дорогу.

От морока ныл левый висок, подёргивалось веко. Егор удивлялся: как ведун всю жизнь терпит такую боль?

Стряхнув крошки, он тяжело поднялся, посмотрел вниз: нить была тут как тут. Подёргиваясь, звала за собой.

Зоя оказалась не такой, как думалось Нелли. Кондиционер пашет на износ, за стёклами плавится июль, а от ведьмы исходит прохлада. Лицо спокойное, макияжа нет, ногти стрижены коротко, никаких украшений. Всех странностей — тату-спираль на левой руке.

Зоя выслушала её: вся жизнь, мол, наперекосяк, будто где-то свернула не туда. Ведьма прикрыла глаза, а потом вспыхнула спираль — оказалась не татуировкой вовсе.

— Есть место… — тихо сказала Зоя. — Доберёшься — исправишь всё.

У ведуна глаз намётан: Егор брёл мимо, не разбирая дороги, топиться шёл. Старик поднял ладонь, сжал кулак, Егор и встал, ноги поднять не мог.

Взгляд у ведуна был — как ледяная игла.

— Помогу тебе, — не предложил, приказал.

Егор вскинулся:

— Время вспять повернёшь?

— Минувшее не исправить, а грядущее — можно.

— А взамен? — спросил он хрипло.

— Сочтёмся как-нибудь…

Под ногами захлюпала жёлтая вода. Впереди лежало болото. По навигатору же ещё метров десять, и она у цели.

Нелли оглянулась: опускался вечер, лес мрачнел на глазах. Найдёт ли она дорогу обратно? И что там, впереди?

Нить оборвалась. Кончик её дрожал, стучал по земле. Егор прощупал палкой путь, поставил ногу на кочку. В трёх шагах дальше светилось… что-то. Висела в воздухе белая паутина, издающая тихий, грустный звон.

Когда воздух вдруг раскалился, Нелли закашлялась, согнулась пополам от боли. Сердце зашлось, она хрипло заскулила, сглатывая обожжённым горлом, и упала навзничь. Над ней зависли цветные разводы. Сотни переплетённых нитей, а в них…

…из паутины смотрело лицо — вытянутое, узкое, с огромными рыбьими глазами…

…зелёное, гладкое, инопланетное…

…поддерживаемое шеей-стебельком, ниже — слабые плечики…

…висящие, налитые груди, достающие до земли, широкое тело, толстые ноги…

…водяница подплыла к нему в своей паутине…

…склонилась, и…

Они увидели друг друга сквозь годы: как в зеркало заглянули. Одна и та же душа, два воплощения.

А существо задумалось. Люди слышали: оно сравнивает, взвешивает всё:

неудачный развод

засуха

выкидыш

пожар

авария

смерть при родах

брат потерял ноги

мёртвый младенец

тишина…

Тишина.

«Из двух ущербных судеб можно склеить одну».

Егор понял: вот то грядущее, что можно исправить. Его же время ушло. И… уступил.

Водяница кивнула. Его жизнь затрепетала в тонких ладошках, распалась, часть уплыла далеко вперёд, часть вернулась домой, в уплату ведуну, а последняя, самая малая, стала серебряной нитью в паутине водяницы.

И всё погасло.

Нелли закрыла глаза.

Старый Свэн и нерадивый Фрэнк (очевидец Альбина Сергеева)

Ветер сбивал с ног, врывался ледяной бурей под кожу, добирался до костей. Мелкий снег осколками врезался в лицо, и я почувствовал, как по щеке расползается тёплое, влажное и липкое.

— Это всё, — прохрипела Агна. Споткнувшись, она отщёлкнула лямки рюкзака и завалилась набок.

Я подошёл ближе и лёг рядом. Страшная смерть на морозе? Не так уж и страшно, если умираешь в обнимку с женой.

Вдруг шипящую и звенящую бурю разрезал странный звук:

— Хо-хо!

Я повернулся. Снег терзал лицо мелкими коготками, как многолапое чудовище. Сквозь белое покрывало бури я разглядел крепкий деревянный домик.

— Хо!

Я даже не задумался о том, как сильно нужно кричать, чтобы звук мог преодолеть такое расстояние и прорваться сквозь шум бури.

Я просто схватился за последнюю возможность выжить.

Присаживайтесь, путники.

Устраивайтесь поудобнее. Сегодня будет великолепный ужин.

Старый Свэн — гостеприимный хозяин.

Что предпочитаете? Кофе или чай? Да-да, конечно, покушать. Хо, тут любое блюдо на ваш вкус. Вот вы что больше всего любите? Мясо? Ну, конечно же!

Шорох? Хо, да, крысы в подвале. Старый Свэн уже второй год не может избавиться от грызунов.

Что же, пока готовится ваш ужин — недолго, минут десять — старый Свэн порадует вас историей..

Вы впервые у горы Найрамдал?

Хо, тогда вам есть, о чём послушать!

Старый Свэн любит хорошую историю, как вкус терпкого вина из долины Луары или как табак, собранный в Цинциннати.

Кстати, как вас сюда занесло?

Хо, понимаю! Здешние ураганы — ужас. Не повезло, что вы так заплутали.

Устраивайтесь удобнее, путники. И старый Свэн начнёт.

Наш край славен чудовищами.

Но Фрэнк не верил в сверхъестественное. Он рос скептиком.

Фрэнку было всего четыре года, когда он сквозь сон услышал из-за окон козлиное блеяние. На утро его матери не было в постели. Дед осмотрел пол, поднял пучок жёстких волос и заключил: «Броллахан»,

Фрэнк — старый Свэн напомнит, что мальчугану было четыре года — зашёл в дедушкину комнату, снял со стены