Сколько мы сидели, сложно сказать, но когда территория была зачищена, нас пришли проводить в замок. На улице было уже темно. Меня поселили на другом этаже, в роскошной комнате с отдельной гостиной и спальней. Всё обставлено с особым вкусом.

Рейнольда и Тая не видела, ужин мне накрыли в гостиной, видимо, намекая, чтобы комнату не покидала. Желания куда-либо выходить у меня и не было. Из окна комнаты открывался прекрасный вид на город и горы, оберегающие его. Я долго сидела, наблюдая, как включался свет в окнах домов, пока совершенно не стемнело, и остались одни огоньки среди гор. Весь вечер просидела одна, что происходит – не знала, не хотела им мешать. Уверена, как только освободятся, придут и сами сообщат. Так никого и не дождавшись, пошла спать.

Меня разбудила Мойра. Я посмотрела в окно – там ещё темно. Взглянула вопросительно на Мойру, неужели что-то ещё случилось?

– Мне велено вас нарядить и проводить в большой зал на торжественную церемонию.

– Какую церемонию?

– На все вопросы ответит Рейнольд кори Ромаро.

Быстренько помылась, мне принесли длинное чёрное платье в пол, волосы подняли вверх, сделали макияж. Выглядела я потрясающе, вот только странно, что это на раннее утро, а не на вечер.

Мойра проводила меня в зал, где собрались все представители кланов, они стояли кучками и тихо переговаривались. Узнала их по одеянию. Каждый имеет свой цвет, жаль, что Тая – чёрный, уж очень мрачный цвет. Хотя… универсальный.

Меня проводили до возвышения, на котором в праздничных одеяниях стояли Рейнольд и Тай. Кивнула им, они ответили учтивыми кивками; Тай подал мне руку, помогая подняться и присоединиться к ним. Встала между братьями на всеобщем обозрении.

– Сегодня мы собрались, чтобы стать свидетелями присяги нового правителя – Рейнольда кори Ромаро, – торжественно объявил местный жрец преклонного возраста.

Весь зал зароптал.

– Позвольте объяснить, – призвал к спокойствию жрец, – этой ночью был убит регент Тайрон кори Ромаро и совершено покушение на Рейнольда.

Зал дружно ахнул и зароптал, в воздухе повисло почти ощутимое напряжение.

– Рейнольд кори Ромаро, солнце встаёт, – торжественно и басовито прогремел жрец, как только появились первые лучи солнца, – готов ли ты принять бремя правителя?

– Да, – решительно ответил Рейнольд.

– Открой ларец правителя, – приказал жрец, показывая на стену, залитую лучами восходящего солнца. – Только истинный наследник драконьей крови и его силы сможет открыть ларец.

Рейнольд взял кинжал, которым я недавно обрезала его рану, провёл по ладони, поднял её, чтобы все увидели выступившую кровь. Подошёл к стене и приложил ладонь к выделяющемуся среди других камню. Он впитал в себя выступившую кровь и вошёл внутрь стены, открывая нишу, в которой лежал чёрный отполированный камень, по форме напоминающий мяч для регби. Рейнольд положил окровавленную ладонь на этот камень. Он засветился, стал переливаться всеми цветами радуги и осветил по цветам всех стоящих представителей кланов. Цвета вернулись от кланов назад в камень, а от него – на Рейнольда, одним чёрным лучом.

Луч исчез, и ниша закрылась, пряча камень от наших взоров. Рейнольд выпрямил ладонь, показывая залу изображение дракона на месте пореза. Все кланы как один опустились перед ним на одно колено. Никаких корон, колец и прочих королевских атрибутов.

Рейнольд стоял с совершенно чёрными глазами. Я аж отпрянула от ужаса.

– Не бойся, это от избытка полученной энергии. Она скоро приживётся в нём, и глаза вернут нормальный цвет. Теперь он правитель драконьих земель, – объяснил Тай и преклонил колено перед братом. Взглядом и мне указал сделать то же самое.

Все встали, и началась присяга кланов новому владыке. Она заняла вечность. И за что такая честь – стоять позади нового владыки и не шевелиться? Лучше бы посидела где-нибудь в уголке, подальше от чужих взглядов.

Последним присягал Тай. Когда Рейнольд поднял на меня взгляд, я осторожно помотала головой, чтобы даже не надеялся, что я ему буду присягать. Не хочу над своей головой иметь правителя, уж как-нибудь обойдусь.

Церемония окончилась, и всех присутствующих пригласили на праздничный завтрак.

Наконец-то!

За столом сидела рядом с Таем, вкушали поистине королевский завтрак, начиная со вкуса и кончая количеством. После сытного завтрака нас повели в другой зал.

– Перед тем, как праздновать, надо закончить с делами, – начал жрец. – Рейнольд кори Ронеро, вы должны свершить суд над мятежниками.

– Приведите арестованных, – прогремел ледяной голос Рейнольда.

В зал ввели восьмерых сильно помятых мятежников. Синяки и кровоподтёки украшали их небритые лица. Шли спотыкаясь и прихрамывая, одежда порванная, а в глазах лютая ненависть к новому правителю. Идущий впереди демонстративно сплюнул на отполированный до блеска пол и дерзко посмотрел Рейнольду в глаза.

Такого не сломишь. И что теперь будет делать Рейнольд?

– Данной мне по праву рождения и крови властью объявляю вас виновными в покушении на Тая кори Ронеро, в убийстве регента Тайрона кори Ронеро, в покушении на меня, вашего правителя. Приговариваю вас к смертной казни тем же способом, каким вы хотели убить меня, – ровно вещал Рейнольд и даже не дрогнул.

Рядом стоящие охранники, не медля ни секунды, привели в исполнение только что оглашённый приговор. Каждого из мятежников пару раз полоснули ножом по груди. Ни один не издал ни малейшего звука. Из раны просочилась кровь, смочила грязную одежду, а затем медленно закапала на отполированный до блеска пол. Около каждого из них образовалась лужица крови. Они стояли и смотрели на Рейнольда глазами, полными ненависти, зная, что медленно умирают.

Мы что, так и будем стоять и смотреть на это реалити-шоу? Я оглядела зал. По-моему, этот вопрос мучает только меня, все остальные спокойно наблюдают.

В зале ощутимо запахло кровью, а после сытного завтрака этот запах мне что-то очень не нравился.

– Рейнольд, – шепнула впереди стоящему правителю, – мы что, так и будем здесь стоять и наблюдать, как они умирают?

– Да, – коротко ответил он.

– Ты что, мазохист? Это мерзко!

После этих слов он повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Я правитель, и далеко не все мои решения бывают приятными, – холодно отрезал он.

– Я лучше пойду,