Спецназовцы специально ходили по горам и искали эти установки. И вот однажды они доложили, что нашли две замаскированные установки БМ-21. Командующий поставил мне задачу спланировать операцию по их уничтожению. Мы со всеми мерами безопасности подошли к тому месту, какое нам показали на карте спецназовцы. Увидели навес, под которым хранилось сено. Якобы было разведано, что как раз под этим сеном и стоят два «града», а «духи» просто ждут 6 сентября. А потом отсюда их возьмут и подойдут поближе к аэродрому, чтобы нанести удар.
Эту избушку на курьих ножках мы размолотили в пух и прах. Но никаких установок там не оказалось. Прилетели, и я доложил командующему группировкой, что в том месте ничего не было. Он: «Да быть такого не может! Собирай всех лётчиков». Пришли все, кто участвовал в операции. Командующий спрашивает: «Господ говорит, что спецназовцы ошиблись, там ничего не было. Кто-нибудь что-нибудь видел?». Никто ничего не видел. Он поднимает одного офицера: «Ты кто?». — «Заместитель командира эскадрильи майор такой-то». — «Ну, а ты что-то видел?». — «Да вроде бы, когда стрелял, какая-то вспышка была». Командующий: «Ну, вот видишь, командир! Майор, оказывается, уничтожил «грады». Давай мне наградные на него за то, что он выполнил боевую задачу». Я: «Да не было там ничего, товарищ командующий. Поэтому никаких наградных не будет». Он: «Ну ладно, спецназ завтра сходит в горы и подтвердит результаты вашей работы».
Каково же было моё удивление, когда через два дня командующий снова меня вызвал и сказал: «Спецназ сходил и посмотрел. Действительно, уничтожены две установки «град». Это вы тут все бездельники, а замкомэска слетал и их уничтожил». Я говорю командиру отряда спецназа: «Ребята, да что же вы делаете?..». Ведь я-то летел ведущим группы и своими глазами видел, по чему реально мы там отработали и что на самом деле уничтожили. Потом у замкомэски спрашиваю: «Ты сказал командующему, что видел какую-то вспышку. Ну, говори, какую вспышку ты видел?». Он отвечает: «Мы же «НАРами» (неуправляемая авиационная ракета. — Ред.) стреляли. Ударяет ракета по камню, взрывается, вот и вспышка». Я: «Так ты так бы и сказал ему, что видел вспышки от разрывов своих ракет!».
В результате наградили и спецназовцев, и замкомэску. Даже мне объявили благодарность. Но я-то точно знал, что удар 6 сентября может случиться на самом деле, ведь у «духов» действительно две эти установки БМ-21 есть. А так как почти весь наш личный состав живёт в палатках, удара по аэродрому нам не пережить без потерь и надо как-то защищаться.
Я отправил замкомандира полка по инженерно-авиационной службе в пехоту, и мы взяли у них пару экскаваторов и подъёмный кран. Прямо у взлётно-посадочной полосы и вертолётов выкопали глубокие ямы. Экскаватором же сорвали с полосы бетонные плиты и ими ямы сверху перекрыли. И вот, в ночь с 5 на 6 сентября 1995 года (когда разведка предупреждала нас о возможной атаке «градов») я всех загнал в эти «блиндажи». И сам туда же залез. Прямо на земле на вертолётных чехлах и лётных куртках мы так и просидели всю ночь в ожидании обстрела.
Края у ям были необработанные, и постепенно земля под тяжестью плит начала проседать. Под утро мы оттуда еле-еле вылезли.
Потом задним числом меня осенило, что могло случиться самое страшное: весь полк можно было похоронить без обстрела под этими плитами, устроить всем одну большую братскую могилу.
Но никакого удара мы так и не дождались. Мне потом командующий сказал: «Вот видишь, спецназовцы — молодцы, нашли установки. Твой лётчик — тоже молодец, уничтожил их. Спецназовцы ещё раз молодцы: удар подтвердили. Поэтому по вам никто и не работал»…
После боевиков главным врагом для нас стали мыши. Их в этом месте было просто невероятное количество, и жизни они нам не давали никакой. Потому были изобретены два главных способа поражения мышей. Первый, простой, требовал только трёхлитровой банки, штурманской линейки и колбасы. Конечно, колбасы нам и самим не хватало, но для такого важного дела мы её не пожалели. Клали колбасу в банку, а к банке прислоняли линейку. Мышь на запах колбасы бежит по линейке, нырк в банку, а вылезти уже не может… Другой способ был поинтересней. Берётся патрон от автомата, выковыривается пуля. Порох изнутри почти полностью убирается, иначе мышь просто размазывается по стенке и приходится её потом лезвием со стены соскабливать. А вместо пули кладётся маленький кусочек мыла.
Обычно это выглядело так: только мы ляжем отдыхать после вылета, как мыши начинают бегать по стенам, по шкафам… А личный состав лежит с автоматами наготове и начинает соревноваться, кто больше мышей отстреляет. Так что борьба с мышами у нас была ничуть не менее беспощадная, чем с бандитами.
Вспоминается мне случай, когда колонна МВД, которая шла из Грозного на Моздок, была зажата «духами» в селе. Обычно, если колонна везёт каких-то ценных пассажиров или важные грузы, то её сопровождают МИ-24. Эта колонна была без сопровождения.
Вызвали нас. Мы полетели — пара МИ-8 и четыре МИ-24, — перевалили через Терский перевал и пошли по долине: слева невысокие горы, справа горы… Пришли на место, встали в круг. Как и обычно, когда пришли вертолёты, бандиты успокоились: ведь только сумасшедший может из автомата стрелять по пехоте, когда над головой ходят МИ-24.
Мы летаем. «Духи» не стреляют. Колонна стала из села выходить. Когда она вышла полностью, мы её даже немного сопроводили, чтобы она подальше от села отошла. Дело было сделано, и мы собрались уходить на аэродром.
Конечно, вина на мне: во время этой круговерти я не заметил, как подошли тучи и закрыли вершины гор. Но мне и в голову тогда не пришло, что в группе есть лётчик, который никогда не летал в облаках. Ведь из своего полка я взял лётчиков только первого класса и несколько — второго. Но тут оказалось, что ведомым в одной паре был капитан — лётчик из 394-го полка, — который имел третий класс. А чем они отличаются друг от друга? Лётчик третьего класса может летать только днём и в ясную погоду, второго класса — днём в облаках, ночью — в ясную погоду, а первого класса — днём и ночью в облаках.
Штурман определил по карте, что высота этого перевала примерно тысяча пятьсот метров.
