– Это уже хоть что-то! – с преувеличенным энтузиазмом откликнулся Финеас.
Вскоре ему все же удалось устроиться на службу в Bowery Amphitheater. Он пришел туда со стопкой газет, в которых были его рекламные тексты, и его приняли на работу. Это была редакция крупного журнала. Офис ее располагался в нескольких огромных комнатах, заставленных десятками рабочих столов. Ежедневно приходилось писать множество глупых и бесполезных текстов, лишь малая часть которых впоследствии шла в печать. Трудились здесь в основном совсем молодые люди, среди которых двадцатисемилетний Финеас Барнум чувствовал себя настоящим стариком. Жалованья в четыре с половиной доллара в неделю едва хватало на то, чтобы свести концы с концами.
Так продолжалось очень долго, даже слишком долго, чтобы продолжать мечтать. Черити была счастлива тому, что теперь они все вечера проводят вместе. Дочери обожали проводить время с отцом, который был способен каждую минуту превратить в праздник, а самую обычную свечу сделать проектором для показа удивительных картинок. Для этого он использовать самодельный абажур из бумаги, который надевал на свечу и раскручивал. По небольшой спальне девочек в одночасье начинали пролетать тени причудливых животных и растений, вырезанных из бумаги.
Для Черити этой магии было вполне достаточно, но Барнум буквально умирал каждый день, когда понимал, что сейчас ему придется провести еще десять бесполезных часов в редакции. Чтобы развеяться, он частенько проходил мимо музея Скуддера. Иногда он позволял себе заплатить за входной билет и пройтись по пустующим залам. Здесь никогда не было посетителей. Подумать только, одно из самых удивительных мест в Нью-Йорке с тысячей разнообразных экспонатов, каждый из которых способен был поразить воображение самого привередливого жителя города, и ни одного посетителя.
Пару раз он встречал директора музея. Вскоре уже пожилой мужчина стал вежливо здороваться, легко касаясь бортов своего котелка, когда видел странного посетителя. А однажды они даже разговорились о делах музея. Владелец сетовал на то, что он уже давно и прочно погряз в долгах. Если так дела пойдут и дальше, его скоро придется продать, а этого очень не хотелось делать. Финеас понимал, что если музей продадут, то, скорее всего его закроют, а на его месте откроется какой-нибудь доходный дом, уж слишком хорошим было месторасположение этого здания.
Однажды Барнум решил заглянуть на передвижную ярмарку, вновь открывшуюся в Нью-Йорке. Ему хотелось снова ощутить то восхитительное ощущение легкости и праздника, какое неизменно охватывало каждого, кто здесь оказывался. Собственно говоря, именно ради этого ощущения сюда и приходили. Удивление и праздник – вот то, за что во все времена американцы готовы были платить. К сожалению, Финеас стал замечать, что публику становиться сложно удивить. Он всегда считал, что клиенту нужно дать чуть больше, чем он хотел, и только тогда он будет доволен. Сейчас уже и этого становилось мало.
Барнум даже не заметил, что вот уже минут двадцать наблюдает за тем, как человек, больше напоминающий бездомного, а не актера, на удивление талантливо жонглирует бутылками. Мужчина выглядел просто ужасно, а пахло от него так, что собравшаяся вокруг публика невольно сумела организовать весьма большое пространство для уличной сцены. Подходить ближе было попросту неприятно. Мужчина с темной бородой и спутанными волосами явно пренебрегал личной гигиеной.
Прошло еще около получаса, прежде чем мужчина объявил перерыв. Поборов приступ брезгливости, Финеас все же решился подойти к нему.
– Позвольте поинтересоваться, как вас зовут и почему вы до сих пор не работаете в каком-нибудь цирке, – преувеличенно вежливо спросил Барнум и учтиво поклонился.
– Синьор Антонио из Италии, – в тон Барнуму ответил мужчина. – Ни в одну здешнюю труппу меня не взяли, поэтому приходиться выступать здесь.
Барнум сделал шаг назад и придирчиво осмотрел мужчину. Помолчав с минуту, он заявил:
– Пожалуй, я смогу вам помочь, если вы мне пообещаете две вещи: во-первых, помыться и привести себя в человеческий вид, а во-вторых, нужно будет сменить имя на что-то более экстравагантное.
Жонглер согласился. Желая проконтролировать нового знакомого, мистер Барнум вместе с жонглером отправился к ближайшему цирюльнику. Поначалу старый парикмахер даже засомневался, что у мужчины найдутся деньги на его услуги, поэтому синьору Антонио пришлось заплатить за стрижку заранее.
– Сделайте его настоящим итальянцем, – попросил Барнум и вышел на улицу.
Спустя пару часов преображение жонглера было закончено. Вместо неухоженной бороды и свалявшихся волос на голове теперь были аккуратные усики под стать карикатурам на итальянцев и короткая мужская стрижка.
– Ну вот, теперь уже есть с чем работать, – обрадовался мистер Барнум.
– Для мужчины не важно, как он выглядит, – недовольно пробормотал жонглер.
– Запомни, красивым всегда быть выгоднее, – парировал господин Барнум. – Осталось только придумать звучный псевдоним. Любимый композитор?
– Вивальди, Антонио Вивальди[7], – ответил жонглер. Очевидно, ему было неуютно в новом для себя образе.
– Уже лучше, но не подходит, – кивнул Финеас Барнум. – Вивалла! Синьор Антонио Вивалла! Как тебе?
– Звучит красиво, – охотно согласился жонглер.
– Тогда пошли на собеседование, – воскликнул Финеас Барнум, предчувствуя нечто интересное. Вот уже слишком долго в его жизни не происходило ничего сколько-нибудь заслуживающего внимания.
Несмотря на все протесты жонглера, они все же отправились к директору самого крупного шоу на ярмарке. Старый, очень уставший мужчина давно был знаком с Финеасом, поэтому охотно согласился их принять. Выслушав просьбу Барнума, управляющий ответил категорическим отказом. Барнум не привык отступать так просто и начал сыпать новыми аргументами в пользу предполагаемого сотрудника. Чем настойчивее был Финеас, тем категоричнее был ответ управляющего. Наконец пожилой мужчина не выдержал и пошел к двери. Открыв тяжелую створку, он крикнул:
– Кто-нибудь из артистов, немедленно ко мне.
На его зов явился угрюмый мужчина лет пятидесяти. На нем все еще значились остатки грима на лице, а на голове был парик рыжего цвета.
– Пожонглируй чем-нибудь, – попросил директор.
Клоун непонимающе уставился на начальника, а затем пожал плечами и взял со стола пару статуэток и пустую чернильницу. Через секунду он уже ловко жонглировал этими предметами. Директор цирка красноречиво взглянул на Финеаса и остановил клоуна.
– Можешь идти, – сказал он. – Вот видишь, у меня тут каждый первый жонглер, этим уже никого не удивишь, – вторая часть реплики уже относилась к Барнуму.
Финеас Барнум молча смотрел на закрывшуюся за клоуном дверь.
– Хорошо, у меня к тебе другое предложение. Первое выступление будет бесплатным. Оно будет дано только для того, чтобы ты увидел, как на него реагирует публика. Если тебя все устроит, то за семь последующих выступлений ты заплатишь пятьдесят долларов. Впоследствии ты должен будешь платить ему по пятьдесят долларов за каждое его выступление.
– Первое выступление бесплатно? – недоверчиво переспросил директор цирка, как будто пробуя свою реплику на вкус. – Ну что
