– 161 сегодня исполнилось, – с гордостью сообщил мужчина.

– Надо же, а выглядит значительно старше, – пробормотал Финеас.

– Вчера у нее тоже день рожденья был, эдак ей и двести лет через недельку стукнет, – вклинился в их беседу изрядно подвыпивший мужчина. Он, как и большинство посетителей балагана, пришел сюда скоротать вечер после трудовой смены. Здесь вся публика состояла сплошь из эмигрантов, лишь недавно ступивших на земли Нового света. Добрая половина людей здесь попросту не понимала английского, так что, по большому счету, всем было плевать, что именно кричит человек со сцены, всем просто хотелось поглазеть на диковинку за бокалом пива или рома.

Когда старуха закончила проповедь, ее повозку стали медленно откатывать назад. Оказавшись за сценой, старуха тут же начала костерить своих владельцев и жаловаться на холод в помещении. Линдси и Бертрам, желавшие похвастаться перед Барнумом своим аттракционом, лишь с презрением приказали кому-то налить женщине чего покрепче, чтобы та наконец замолчала.

– Я бы хотел купить ее у вас, – заявил Финеас Барнум, когда старуху увели в одну из каморок, исполнявших одновременно функции складов и гримерных.

Владелец Джойс поначалу оторопел, а затем наотрез отказался. Впрочем, Финеас Барнум всегда умел убеждать, поэтому уже в конце вечера изрядно выпившие устроители шоу все же согласились на сделку. Вот только сумма, которую они озвучили, была несуразно огромной. 1500 долларов. За такие деньги можно было купить здорового молодого раба, который прослужил бы своим владельцам не один десяток лет. Джойс Хет, по версии ее владельцев, был 161 год.

– 1500 долларов, – назвал свою окончательную цену Линдси и с силой стукнул кружкой по столу.

– Договорились, – кивнул Финеас Барнум после минутной заминки.

У него не было и половины требующейся суммы, а дома его ждали обожаемые «девочки»: беременная жена и дочь. С другой стороны, когда-то он дал обещание построить до неприличия огромный дом. А его дед, невероятный выдумщик и выдающийся бизнесмен, учил его, что главное для мужчины – всегда держать свое слово.

На следующий день они оформили сделку, и Финеас стал полноправным владельцем рабыни. Линдси и Бертрам уже собирались уходить, а Финеас сказал, что задержится у нотариуса еще на несколько минут. Владельцы шоу пожали плечами и попрощались с ним. Финеас же попросил нотариуса оформить еще одну бумагу – вольную для Джойс Хет. Услышав это, старуха начала возмущаться.

– Что мне делать с этой вашей свободой?! – прикрикнула на него старуха.

– То же, что и раньше. Вы будете работать в шоу, но только теперь на меня. Я сын священника, и мне противна идея рабства. Финеас Барнум никогда не держал рабов и не будет, – весьма патетично заявил он.

В те годы на продвинутом севере страны очень многие разделяли убеждения Барнума, но одно дело – сетовать на существование рабства в цивилизованном обществе, и совсем другое – намеренно оформлять законное право на свободу каждому своему рабу. Такое мог себе позволить только очень обеспеченный человек, а Барнуму было еще очень далеко до этого.

Уже через пару дней все мальчишки-зазывалы передвижной ярмарки в центре Нью-Йорка кричали о небывалом представлении – проповеди няни самого Джорджа Вашингтона в новом шоу Финеаса Барнума. Возле входа в варьете Барнума впервые за долгое время образовалась небольшая очередь. На следующий день эта очередь стала чуть больше, а спустя неделю актеры шоу уже привыкли к аншлагу. Через две недели выставка закрылась, и нужно было отправляться в турне по городам Севера страны. Обычный ритм жизни актеров сайдшоу[4] того времени. Оставлять беременную жену, конечно, не хотелось, но и сидеть без дела Финеас не привык.

Практически все заработанное на выступлениях Джойс пришлось потратить на транспортные расходы. Нужно было купить лошадей, фургон, заплатить аванс актерам… В то время Барнум содержал шоу вместе со своим старинным приятелем и напарником. Тот всегда поддерживал любые безумные идеи друга, кроме жалованья актерам – это уж чересчур. Его тоже можно было понять: актеры балаганов – люди ненадежные. И если можно как-то проиллюстрировать поговорку о том, что деньги портят людей, то актеры балаганов XIX века были живым примером этого. Получив деньги, они моментально пропивали все заработанное и пропадали где-то в пьяном смраде дешевых кабаков.

Остановившись в первом же городе, они поняли, что это турне ничего, кроме убытков, не принесет. Народ совершенно не желал идти на представления передвижного театра Барнума. Несколько изрядно выпивших работяг, которые сидели на первом шоу, не окупили даже затрат на еду для актеров в тот вечер. Барнум попросил мальчишек, продающих по утрам газеты, рекламировать его шоу. Позвонил в местные газеты и стал лично ходить по магазинам города и рассказывать продавцам о своем новом шоу. Кто в городишке на пару сотен человек имеет бо́льшую власть и влияние, чем продавцы бакалейных лавок? Разве что проповедники, но с ними Барнум предпочитал не иметь дела.

Напарник Финеаса, да и все актеры балагана с насмешкой смотрели на тщетные усилия Барнума. Ни няня Джорджа Вашингтона, ни какие-либо другие развлечения не могли привлечь внимание насквозь пуританской публики местного городка. Барнум попросту зря тратил деньги на рекламу. Театр в те годы считался чем-то дешевым и низкопробным, а их шоу называлось как раз театром. Идти на их представления попросту стеснялись.

– Нужно привлечь к себе внимание, и тогда люди сами будут ломиться к нам на шоу, – повторял Барнум. Конечно, нужно. Прописная истина. Вот только как это сделать?..

Через пару дней ситуация выправилась. На шоу стали приходить люди. Первую же прибыль Барнум потратил на… новый костюм, чем окончательно вывел из себя компаньона. Всю дорогу до следующего города он без конца подтрунивал над другом, который выглядел в новом костюме как проповедник местной церкви.

Следующий городок, в котором они остановились, оказался еще меньше предыдущего. Пустынные улицы и заброшенные бакалейные лавки создавали впечатление города-призрака. Они остановились в местной гостинице, а фургон со всем реквизитом поставили прямо перед входом. Шоу намеревались поставить в небольшом баре на первом этаже этой же гостиницы – в самом приличном питейном заведении города. До выступления оставалось еще много времени, и Барнум отправился прогуляться по городу. Параллельно с этим можно было поговорить с людьми и рассказать о предстоящем шоу. Да и в редакцию местной газеты нужно было зайти, чтобы те написали о театре Барнума.

Город казался практически безлюдным. Все магазины и бакалейные лавки пустовали. Лишь пару раз Барнум натолкнулся на небольшие компании людей. Все они тихонько переговаривались о чем-то. Из обрывков фраз стало понятно, что всех волнует что-то связанное с местным проповедником, но что именно, Барнум так и не понял. Любой новый человек в таких городках навсегда