Холод пробрал ее до костей, и она изо всех сил забила руками по воде. Ноги запутались в юбке. Она никогда не была хорошей пловчихой и теперь прилагала все усилия, чтобы удержать голову над водой.
– Ублюдок! – завопила она. – Ты решил меня утопить!
– Я только хочу охладить твой пыл, – спокойно ответил он. – И мой тоже.
Малколм быстро сбросил одежду и, к великому изумлению Джоан, прыгнул в озеро. Он погрузился в воду в нескольких футах от нее, повернулся и поплыл в другую сторону.
– Малколм, прошу тебя! – взмолилась она, чувствуя, что погружается в воду. Руки и ноги налились тяжестью. Она взглянула в сторону берега и запаниковала, убедившись, что находится довольно далеко от него.
Малколм остановился и лег на спину.
– Встань на ноги, Джоан, – крикнул он. – Там неглубоко.
Чувствуя себя полной идиоткой, Джоан, наконец, справилась с паникой. Опустив ноги и коснувшись дна, она облегченно вздохнула.
Она постаралась дышать спокойнее, но закашлялась, поскольку успела наглотаться воды. Малколм продолжал лежать на воде, не сводя с нее глаз. О, как ей хотелось оказаться ближе, чтобы окунуть его голову в воду и посмотреть, как он будет отплевываться.
Собрав все свое пострадавшее достоинство, Джоан медленно потащилась к берегу. Промокшее платье затрудняло движение и тянуло ко дну. Она старалась соблюдать максимальную осторожность, чтобы не упасть, и уже почти добралась до берега, когда сзади появился Малколм и привлек ее к себе. Она какое-то мгновение сопротивлялась, но потом обернулась и обхватила его за шею. Тяжело вздохнув, она крепко прижалась к мужу и затихла.
Добравшись до берега, Малколм поставил жену на ноги, убедился, что она держится твердо, и только тогда отошел. Джоан откинула копну промокших волос с лица и подняла на него глаза. Его лицо было серьезным.
Справиться с гневом Малколму помог холод и физические упражнения. Теперь он был более восприимчивым и доступным. Правда, голым. Джоан сглотнула.
– Тебе следует избавиться от мокрой одежды, пока не заболела. Я сейчас разожгу костер, чтобы ты могла обсохнуть.
Он натянул брэ и нижнюю рубашку, а Джоан протянул свою тунику. Ее пальцы стали неловкими от холода, но она сумела справиться со всеми завязками, сняла мокрое платье и камизу и надела тунику мужа.
Туника сохранила его запах – неповторимую смесь аромата сандалового дерева и мускуса. Игнорируя собственное смятение, она энергично потерла руки и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Услышав треск разгорающегося костра, Джоан подошла ближе и села на бревно.
– Хорошая пара обуви погибла, – сокрушенно пробормотала она, снимая промокшие туфли и шерстяные чулки.
– Мне следовало предупредить тебя заранее, но я знал, что ты будешь сопротивляться, и это могло привести к телесным повреждениям.
– Твоим или моим?
– Вероятнее всего, моим, – усмехнувшись, ответил он.
Однако Джоан знала, что пострадать могла она. А он постарался этого избежать.
– Почему ты поцеловал меня? – спросила она, протягивая замерзшие руки к костру.
Малколм ухмыльнулся.
– Потому что не смог справиться с собой. Когда злишься, ты краснеешь, глаза сверкают. Сопротивляться этому невозможно.
Он достал из кармана фляжку с виски, сделал большой глоток и протянул сосуд ей. Она сделала такой же большой глоток и даже не поморщилась. Огненная жидкость быстро ее согрела. Малколм наблюдал за женой из-под полуопущенных век, а она сделала еще один глоток.
– Это поможет мне поднять настроение, – сообщила она и громко икнула. Дважды.
– Приятно знать, что теперь ты будешь добродушной и пьяной, а не трезвой и воинственной.
Джоан хотела одарить мужа ледяным взглядом, но губы сами сложились в дерзкую усмешку. Тряхнув головой, она облизнулась.
Некоторое время они сидели, молча глядя на огонь и иногда прихлебывая виски. Протянув руку, Джоан убедилась, что ее платье начинает подсыхать. Чем быстрее она его наденет, тем лучше.
– Как ты думаешь, мы сможем поговорить о Лилиас без крика? – спросила она.
– Можно попробовать.
Джоан кивнула, обдумывая, как проще всего объяснить ему ее позицию.
– Если Лилиас моя дочь, ты должен позволить мне ее воспитывать. А воспитание включает и наказание, если она не слушается. Она – умная девочка и отлично знает, что может добиться всего, что захочет, если только попросит тебя.
Малколм поморщился.
– Она – совсем маленькая девочка. Не могу поверить, что она мною манипулирует.
– Тем не менее, она делает именно это, – возразила Джоан.
Малколм отвел глаза, потом снова взглянул на жену.
– Откуда ты можешь знать подобные вещи?
Джоан заколебалась, но все-таки ответила:
– В детстве я была точно такая же, возможно, даже более своенравная и испорченная.
Малколм сделал глоток виски.
– Кто же тебя испортил?
– Мои родители, в первую очередь отец.
Малколм несколько минут обдумывал ее слова, но Джоан чувствовала его сомнение. И оно было понятным. Малколм имел возможность лично убедиться, как мало отец думал о ней. Но когда она была ребенком, все было не так.
– Моя мать беременела много раз, – объяснила Джоан, – но все беременности заканчивались выкидышами, или дети рождались мертвыми. Лишь один раз родился очень слабый живой младенец, проживший несколько недель. Я была единственным выжившим ребенком моих родителей, и они буквально носили меня на руках, выполняя все мои желания.
Малколм внимательно слушал.
– Я выросла эгоистичной, хитрой молодой женщиной, и это стало причиной множества несчастий в моей жизни. Хотелось бы избавить Лилиас от такой судьбы.
Джоан опустила голову. В ее словах была горькая правда, но ей было очень трудно признать ее, тем более перед Малколмом.
«Это виски развязало мне язык».
Малколм стиснул зубы.
– Я восхищаюсь моральной силой моей дочери и не позволю отнять у нее это качество.
– Конечно. Сила станет ей опорой, когда она будет взрослой женщиной. Но ее следует обуздать. Девочка должна знать, что непокорность чревата последствиями и ей никто не позволит воплощать в жизнь любой каприз, какой только придет ей в голову.
Какое-то время Джоан казалось, что она не убедила мужа. Потом он глухо заворчал и с силой потер подбородок. Джоан затаила дыхание. Неужели у нее получилось?
– Да будет так, – наконец буркнул Малколм. – Ты будешь заниматься воспитанием наших детей.
– Без вмешательства, – продолжала настаивать Джоан.
– Ссоры между нами не принесут добра никому. Я не стану протестовать против твоих методов. – Малколм расправил плечи. – Пока они
