Лестница привела их к небольшому коридору, и Кэтрин пошла вперед к единственной двери, видневшейся в конце него.

Войдя в комнату, Джоан первым делом увидела большую кровать, придвинутую к дальней стене. Она была покрыта красным бархатным покрывалом, на котором было разбросано намного больше подушек, чем необходимо для сна. Напротив кровати было четыре арочных окна, из которых открывался великолепный вид на зеленую равнину и сказочные горы на горизонте. Пол устилали толстые ковры. У окна стоял небольшой стол и два стула. Здесь же располагалось несколько сундуков, в которых, вероятно, была сложена одежда Малколма. В целом комната была богатой, хорошо обставленной и казалась уютной.

«Вот он какой, мой новый дом», – подумала Джоан и с удивлением почувствовала, что к глазам подступили слезы. Она редко позволяла себе поддаваться подобным эмоциям.

– К сожалению, чтобы принять настоящую ванну, нет времени, но я скажу служанкам, чтобы принесли сюда горячей воды, и ты сможешь смыть дорожную пыль, – произнесла Кэтрин. – Дай им знать, если тебе понадобится что-то еще.

– Спасибо, Кэтрин. Ты очень добра.

Голубые глаза Кэтрин заблестели, и она улыбнулась, став еще красивее. Когда Кэтрин вышла, Джоан подумала, что у нее, должно быть, много поклонников. Странно, что девушка до сих пор не замужем.

Джоан как раз осматривала комнату, когда скрипнула дверь.

– Хорошая комната, – одобрительно сказала Гертруда, стоя в дверном проеме. – Думаю, она даже больше, чем комната лэрда в замке Армстронг.

– Где Каллум?

– Сэр Малколм повел его и свою дочь на конюшню взглянуть на новорожденных котят. А потом няня Лилиас позаботится об обоих детях. – Гертруда нахмурилась. – Лилиас… резвая девочка.

– Это точно. Настоящая заноза. Упрямая, настырная и даже слишком проницательная.

Гертруда кивнула, соглашаясь с хозяйкой.

Как и было обещано, вскоре принесли горячую воду, стопку чистых полотенец и кусочек мыла, пахнущий лимоном и лавандой. С помощью Гертруды Джоан избавилась от пропылившихся дорожных одежд и с наслаждением смыла с себя пот и грязь. Почувствовав себя чистой и свежей, она с сомнением уставилась на платье, которое Гертруда разложила на кровати.

– Почему ты задумалась? – спросила Гертруда. – Это же твое лучшее платье. Да и красный цвет тебе идет.

Джоан провела пальцем по золотой вышивке на рукаве.

– Ты же видела, как отреагировала леди Эйлин на весть о женитьбе сына. Боюсь, если я появлюсь за столом в своих лучших одеждах, она сочтет, что новая жена его сына – испорченная, тщеславная и напыщенная аристократка.

Гертруда фыркнула.

– Ты женщина благородного происхождения, и все должны об этом знать. Лучше перестань волноваться по пустякам и позволь мне одеть тебя как следует.

Джоан ласково улыбнулась старой служанке.

– Ты всегда на моей стороне, Гертруда.

Быстро и ловко – сказались годы практики – Гертруда помогла ей одеться. Покрыв голову Джоан вуалью и закрепив ее золотым ободом, украшенным драгоценными камнями, она передала хозяйке зеркальце.

– Вы неотразимы, миледи, – объявила она.

– Это уж точно. – В комнату вошел Малколм. – От твоей красоты, Джоан, у меня перехватывает дыхание и путаются мысли. Сегодня я буду чувствовать себя королем, входя в большой зал вместе с тобой.

– Ты и сам выглядишь как король, – отметила Джоан, недоумевая, когда он успел искупаться, одеться и даже побриться.

– Я выкупался в озере, – ответил он на невысказанный вопрос. – Я бы непременно пригласил тебя присоединиться ко мне, но вода еще очень холодная.

Джоан взглянула на закрытые сундуки. Если в них была не его одежда, тогда что?

– Я думала, это твоя комната.

– Да.

– Но ведь никто не входил сюда, чтобы взять для тебе свежую одежду.

Малколм улыбнулся.

– Работа иголкой успокаивает нервы моей матери. Эту одежду она сшила для меня, пока мы отсутствовали.

– Значит, когда тебе нужна новая одежда, ты отправляешься в путешествие?

Его улыбка стала шире.

– Иногда.

– Понятно. Должна сразу предупредить тебя, муж мой, что когда я о чем-то тревожусь, то чаще всего дуюсь и хандрю.

– Постараюсь не давать тебе повода. Ну, пошли? – Малколм предложил жене руку.

Несмотря на то что Джоан была взволнованна сверх всякой меры, она приложила все усилия, чтобы отбросить страхи, и взяла мужа под руку. Его тепло и сила, которые она сразу почувствовала сквозь тонкую ткань, успокоили и придали ей уверенности, и лишь услышав слова: «Веди меня», – она поняла, что сама их произнесла.

Джоан ничего не сказала, когда они вошли в большой зал, но Малколм почувствовал, как напряглась ее рука. Всем членам клана хотелось увидеть новую жену молодого хозяина, и в зале яблоку негде было упасть.

Люди почтительно расступались, пропуская молодоженов. Со всех сторон неслись приветствия и поздравления. Малколм отвечал на все, шутил и смеялся, искренне наслаждаясь вниманием, хотя и понимал, что взгляды всех присутствующих прикованы к Джоан.

Она была, словно золотое видение – парящее, лучезарное и ослепительно красивое. Но больше всего Малколма восхищала сила ее духа. Джоан сохранила самообладание и вежливость при встрече с его матерью, а это было испытание не из легких. Хотя леди Эйлин не проявила открытой грубости, однако явно была шокирована известием о неожиданной женитьбе сына и не смогла скрыть своего разочарования.

Малколм не сомневался в способности Джоан устоять перед его сильной матерью, но во время их встречи ощутил почти непреодолимое желание ее защитить. Оно выходило за рамки обычного чувства долга, которое мужчина, как правило, испытывает к своей жене, и было настолько сильным, что удивило даже его самого.

Ирония судьбы! Он испытывает такие сильные чувства даже сейчас, когда между ними еще не было близости. Возникал закономерный вопрос, что он будет чувствовать после того, как они, наконец, займутся любовью?

– Ты поешь? – спросил Малколм, ведя жену к их местам на возвышении.

– Не достаточно хорошо, чтобы мое пение доставляло кому-то удовольствие. А почему ты спрашиваешь?

– Такова традиция клана Маккенна. На свадебном торжестве невеста должна спеть.

Джоан остановилась.

– Но это не наше свадебное торжество. Мы поженились неделю назад.

– Но члены клана Маккенна не имели возможности отпраздновать это событие. Думаю, что люди потребуют песню, тем более когда в вине и эле нет недостатка.

– Если это доставит тебе удовольствие, я постараюсь, но, предупреждаю сразу, ничего хорошего не жди.

– Не беспокойся, – усмехнулся Малколм. – Я попрошу Кэтрин, чтобы она спела с тобой дуэтом.

– Кэтрин? А почему ты не сделаешь это сам?

Малколм скривился.

– Мне медведь на ухо наступил. Боюсь, люди забросают