– Не знаю, как вас благодарить, милорд. Такая пышная свадьба и принцессе под стать, – проговорила Давина с улыбкой. – Я польщена тем, что вы приняли меня в свою семью, и я буду с гордостью носить имя Маккены. Войти в ваш клан – большая честь для меня. Спасибо вам большое. – Сказав это, Давина поцеловала свекра в щеку.

Тут подбежала Лилея и, забравшись Давине на колени, затараторила:

– Дедушка говорит, что ты теперь тоже Маккена, это правда?

Давина улыбнулась и обняла девочку.

– Да, правда. Я вышла замуж за твоего дядю Джеймса, и это означает, что теперь я твоя тетя. Тетя Давина.

Малышка грустно вздохнула и пробормотала:

– Но я не хотела тетю. Я хотела, чтобы ты вышла замуж за папу и стала мне новой мамой.

Давина мысленно улыбнулась. Что ж, ничего не поделаешь… Такой уж у девочки характер. Кое в чем Лилея очень походила на деда – была такой же настойчивой и упорной… и в десять раз более упрямой.

– Когда-нибудь твой папа найдет женщину, которую полюбит, женится на ней, и эта леди станет твоей новой мамой, – сказала Давина.

Девочка была явно неудовлетворена ее ответом и, не стесняясь, продемонстрировала свое недовольство, наморщив нос. «Еще немного, и она закатит истерику», – подумала Давина. Но, к счастью, на этот раз Лилея решила обойтись без слез. Слезая с коленей Давины, она пробормотала что-то насчет того, что собирается отыскать папу и попросить, чтобы он начал искать ей новую маму прямо сейчас.

Музыканты заиграли что-то веселое. Центр зала освободили, отодвинув к стенам столы и скамьи, и начались танцы. Многие мужчины и женщины, взявшись за руки, образовали круг.

– Идите танцевать, – сказала Айлен молодоженам, и их тотчас же вывели на середину круга.

Стараясь не спотыкаться и крепко держа Джеймса за руки, Давина старательно подражала его движениям, но у Джеймса все получалось куда ловчее, чем у нее. Не обескураженная этим обстоятельством, Давина танцевала как могла и при этом весело смеялась – отчасти над собой, отчасти просто так, вернее от радости. В какой-то момент она все же споткнулась, но Джеймс вовремя ее подхватил, удержав от падения.

– Целуй ее, Джеймс! – крикнул кто-то из толпы.

И тотчас же губы молодых супругов слились в долгом и страстном поцелуе. А зрители выражали свой восторг громкими криками, свистом и топотом. Когда же поцелуй их наконец прервался, почти все заметили густой румянец на щеках Давины и закричали еще громче.

Но весь этот шум и грохот не мешал музыкантам играть, и вскоре танцы возобновились. Через некоторое время все снова уселись за столы, и опять зазвучали тосты.

Рождественские праздники в замке Маккены всегда отмечали с размахом, но свадебный пир превзошел все, что было до этого. И неудивительно, что никто не хотел, чтобы праздник заканчивался.

Как требовал обычай, Давина покинула пир первой и удалилась в спальню в сопровождении стайки хихикающих и перешептывающихся женщин. Поскольку здесь не было никого из ее родственниц, раздеванием новобрачной руководила ее свекровь леди Айлен. Она распорядилась, чтобы спальню Давины украсили собранными к Рождеству хвойными ветками, обмотав их красными и золотистыми лентами. Получилось очень нарядно. К тому же аромат хвои смешивался со стойкими запахами корицы и пряностей – ими перед Рождеством пропитался весь замок, – и это тоже было приятно.

Букет из веток остролиста с пунцовыми ягодами стоял на столе, а на один из кроватных столбов подвесили похожий на гнездо куст омелы. Повсюду горели свечи, и казалось, что язычки пламени весело перемигивались друг с другом.

Едва лишь раздетая донага Давина успела нырнуть под одеяло, как подоспели друзья жениха; они принялись стучаться в запертую дверь и пьяными голосами требовали, чтобы их немедленно впустили. По знаку леди Айлен компаньонка Давины открыла дверь, и мужчины толпой ввалились в спальню. С громкими криками и хохотом они втащили на плечах полураздетого Джеймса, которому, судя по мрачному выражению его лица, было совсем не до смеха. Но он безропотно терпел сальные шутки подвыпивших друзей и их подробные советы насчет того, как ему следовало ублажать молодую жену. Терпел он и тогда, когда с него стаскивали рубашку и штаны. Когда же дело дошло до следующего этапа действа, Джеймс решительно заявил, что не позволит друзьям уложить его в постель рядом с обнаженной Давиной.

К счастью, леди Айлен разделяла чувства сына, и ей в конце концов удалось выставить за дверь подвыпивших дружков Джеймса. После чего она также удалилась. Джеймс тотчас же запер дверь спальни на засов и приложил к двери ухо.

– Ну как, ушли? – спросила Давина.

– Да, ушли наконец-то. Я щедро заплатил музыкантам за то, чтобы они не принимали участия в «кошачьем концерте». Хорошо еще, что во дворе холодно, иначе все рыцари Маккены стояли бы всю ночь под нашими окнами и стучали бы мечами о щиты. Тогда бы нам точно не было покоя.

– Да уж… Им только дай повод – разойдутся так, что не уймешь, – согласилась Давина.

Джеймс подошел к столу и наполнил вином два бокала.

– Будешь? – спросил он.

Давина покачала головой; она и так выпила больше, чем следовало. Еще немного вина – и такой славный день был бы безнадежно испорчен.

Молча пожав плечами, Джеймс осушил свой бокал, а потом – и бокал Давины. Посмотрев на мужа с насмешливой улыбкой, она проговорила:

– Считается, что брак будет счастливым, если невеста весела. А как насчет жениха?

Джеймс вскинул голову.

– Ты думаешь, я чем-то недоволен?

– Я думаю, ты слишком часто хмуришься. Почти не улыбался во время пира.

– Людей веселит, когда я смотрю на тебя словно юнец, потерявший голову от любви. Вот я и пытался умерить свой пыл.

– Как же мне реагировать на твои слова? Должна ли я чувствовать себя оскорбленной из-за твоего нежелания открыть членам клана свои истинные чувства ко мне? А впрочем… Давай забудем о них обо всех? Залезай ко мне быстрее, а то замерзнешь.

Джеймс налил себе еще вина. Выпив, поставил пустой бокал на стол и подошел к кровати. Но под одеяло к молодой жене не полез, а прилег поверх одеяла и, подперев рукой голову, уставился на Давину.

– Милая, ты же знаешь, что я тебя обожаю, и тайны я из этого не делаю. Но говорить о любви я предпочитаю без свидетелей.

Сказав это, Джеймс поцеловал ее в губы, и она подалась ему навстречу в ожидании новых поцелуев. Однако Джеймс ограничился только одним поцелуем.

– Что-то не так? – с беспокойством спросила Давина.

Джеймс провел ладонью по волосам и тихо проговорил:

– Я хочу, чтобы эта ночь стала для тебя тем воспоминанием, которое всегда будет греть твое сердце.

Давина с кокетливой улыбкой склонила голову к плечу.

– Говорят, это невеста нервничает