С самого рождения Лилеи вся его нерастраченная любовь – к матери малышки он всегда был равнодушен – щедрым потоком полилась на дочь. Его любовь к этому крохотному созданию была сильнее разума, сильнее воли, и неизбежные расставания заставляли его страдать. С годами его любовь к Лилее становилась все сильнее. За счастье своей дочери Малколм, нисколько не задумываясь, отдал бы жизнь.

Убедившись в том, что у его дочки было все, чего ее душа желала, сэр Малколм наконец и сам принялся за еду. Жареная оленина получилась особенно сочной, а рагу из овощей с мясом вепря было густым и ароматным. Что же касается гостьи замка…

Бархатистый и чуть хрипловатый голос Давины будоражил его, как будоражит охотничьего пса запах дичи. Эта женщина так и осталась для него загадкой. Она в испуге вздрагивала от невинного прикосновения, но не потеряла самообладания, находясь в самой гуще кровавой схватки.

Давина поднялась в его глазах, когда вызвалась помочь раненым, и снискала еще большее уважение, доказав свою полезность. Без лишних эмоций она промывала раны и меняла бинты – на что способна далеко не всякая женщина благородного происхождения.

Малколм знал, что такое страх. Да и любой человек – даже самый отважный воин, если он в своем уме, – знаком со страхом. Лишь выучка помогает во время боя вытеснить страх и действовать так, как подсказывает инстинкт выживания. А женщине, наверное, справиться со страхом еще труднее, потому что ей нечем себя защитить и остается лишь полагаться на тех, кто рядом.

Малколм пристально посмотрел на Давину. Он знал, что поступает вопреки правилам приличия, но им владело ощущение, что если он будет долго на нее смотреть, то в конце концов поймет, что она собой представляет.

Должно быть, она почувствовала на себе его взгляд, поскольку повернулась к нему и вопросительно посмотрела на него. Он улыбнулся ей. Глаза ее расширились, и она, хоть и пыталась улыбнуться в ответ, смогла изобразить лишь подобие улыбки. Но Малколму было достаточно и этого, чтобы заговорить с ней.

– Леди Давина, я должен попросить у вас прощения за… слишком пылкое приветствие Лилеи. Надеюсь, ее выходка не обидела вас.

– Нисколько. Скорее, она польстила мне, сказав, что хочет, чтобы я стала ей матерью. – Леди Давина подцепила ножом кусочек мяса. – Я понимаю, какой одинокой чувствует себя девочка, растущая без матери, хотя самой мне посчастливилось жить с матерью до двенадцати лет. Понятно, что Лилею любят и о ней хорошо заботятся, но от этого девочке не легче.

Малколм размышлял над словами гостьи, по-прежнему наблюдая за ней. А она, опустив глаза, сделала глоток красного вина, и губы ее стали темнее и ярче. Созрели для поцелуя?…

– Возможно, мне действительно пора найти себе жену, – как бы невзначай заметил Малколм. – Вы ведь не замужем, верно?

Похоже, он ошеломил леди Давину своим вопросом. Ни слова не сказав, она еще глотнула вина. Заметив, что ее бокал почти опустел, Малколм подлил ей еще. Она сделала очередной глоток, пожалуй, слишком уж большой. После чего наконец проговорила:

– Я убеждена, сэр Малколм, что ваше предложение с радостью готовы принять самые красивые и самые достойные девушки.

– Малколм.

– Что?… – спросила Давина в растерянности.

– Вы гостья нашего дома, и излишние формальности в общении между нами ни к чему. Могу я просить вас о том, чтобы и вы позволили мне называть вас по имени?

Щеки девушки вспыхнули.

– Да, разумеется. Ваша матушка уже настояла на том, чтобы я обращалась к ней только по имени.

– Так вот, Давина, – с едва заметной усмешкой продолжал Малколм, – какой же совет вы мне дадите относительно выбора жены?

Гостья провела ладонью по лбу и, стараясь сделать это незаметно, ущипнула себя за переносицу. Ему также показалось, что она быстро прошептала молитву. «Господи, дай мне силы». Но он не был уверен, что не ослышался.

– Не будучи замужем, я едва ли вправе давать подобные советы, – ответила она.

– Позвольте спросить, а почему вы не замужем? – проговорил Малколм и тут же добавил: – Прошу простить меня за дерзкий вопрос.

Реакция гостьи его удивила. Она нисколько не смутилась и, глядя ему прямо в глаза, проговорила:

– Вы можете спрашивать меня сколько угодно, сэр… Малколм, но я не обязана вам отвечать.

– Папа… – Дочка потянула его за рукав. – Папа, я съела все мясо. Можно мне еще?

– Вот, возьми. Я уже порезала его на маленькие кусочки, – сказала малышке Давина.

– Большое спасибо, – пробормотал Малколм, перекладывая мясо на поднос Лилеи. При этом он в задумчивости смотрел на девушку. Жена взяла бы на себя часть его родительских обязанностей и тем самым значительно облегчила бы ему жизнь. Кроме того, у Лилеи появились бы братья и сестры, а у клана – еще один наследник.

Малколм поймал себя на том, что улыбается. С ним явно происходило что-то необычное. Как правило, он держал свое сердце под замком, и женщины, если они не приходились ему родственницами, не имели к нему доступа.

Когда таинственный недуг за несколько дней свел в могилу его жену, Малколм скорбел о кончине матери своего ребенка, но не о женщине, с которой был вынужден делить кров, стол и ложе.

Маргарет была слишком навязчивой и требовательной; чуть что не по ней – сразу в слезы. Малколм ужасно устал от ее жалоб, но нельзя сказать, что жена отбила у него интерес к другим женщинам. В его постели нередко бывали и соскучившиеся по мужской ласке вдовы, и девицы легкого поведения. Однако жизнь с Маргарет убедила Малколма в том, что брак – совсем не то, к чему стоило стремиться. При этом он понимал, что Лилея нуждалась в материнской заботе. И его дочь заслуживала того, чтобы о ней заботилась женщина, достойная во всех отношения. Так почему бы не рассмотреть кандидатуру Давины? Лилея сразу к ней привязалась. Кроме того, сейчас, когда угроза со стороны Англии фактически не ощущалась, в браке по политическим соображениям не было нужды. Он уже исполнил свой долг, женившись на Маргарет Дуглас, и с рождением Лилеи союз между самыми сильными кланами в Шотландском нагорье укрепился кровными узами.

Да, пожалуй, насчет Давины стоило хорошенько подумать. Он ведь обещал Лилее новую маму, не так ли? А любой Маккена всегда держит слово.

Поднос Давины был полон жареного мяса и овощей, но она почти ничего не ела. Зато часто прикладывалась к бокалу с пряным вином – вкусное и ароматное, оно приятно согревало и поднимало настроение.

Только сейчас, впервые с тех пор, как она выехала за ворота замка Армстронгов, Давина позволила себе расслабиться, и на душе у нее сразу стало спокойнее. И еще, как ни странно, в окружении множества людей она