– Да, Василий, спасибо тебе, что отпустил нас, все нормально.

Дед Гриша лег с внучкой, которая дрожала от холода, она прижалась к нему. Борму остановил голос попадьи Дарьи: «Ну что, придали земле тела моих родных?» – она снова заплакала. Борма тихо рассказал ей о том обряде, который они с дедом Гришей совершили ночью. Больше она ничего не говорила, только тихо плакала безутешными слезами.

Ссылка на Украину

Едва забрезжил рассвет, чей-то визгливый голос отдал команду: «Всем выходить на плац. Ожидается приезд немецкого командования».

Утром людям снова бросили еду: вареную брюкву, свеклу, черствый хлеб, в котелки налили вчерашнюю похлебку. Поставили в ведрах воды. Голодные люди с неохотой поели варево, разделили по-братски хлебушек. Едва успели они позавтракать, как послышался рокот мотоциклов и такая ненавистная немецкая речь.

Прибыл наряд немецких солдат. Людей согнали в кучу и погнали в Кокоревку. Кто не мог идти быстро, делали два предупреждения и расстреливали. Отстающих людей пинали, били прикладами в спины. Воду в дороге никому не давали, а сами немцы с издевательством демонстративно наслаждались водой из фляжек. Люди стали терять силы, особенно тяжело было матушке Дарье, потерявшей своих родных и очень ослабевшей. Люди взяли ее под руки, но в один момент она споткнулась и упала. Матушка видела протянутые руки, но продолжала лежать. Тут подбежали два полицая, один из них раскуривая сигарету, грубо крикнул: «Штет ауф! Встать!».

Матушка хотела встать на ноги, но не смогла. Немец приказал полицаю отвести ее в сторону и расстрелять. Полицаи подняли матушку Дарью и потащили волоком к кустам, через несколько секунд послышался выстрел. Она упала на землю. Все это происходило на глазах людей, им ничего не оставалось, как про себя помолиться за ее душу.

Дед Гриша шепнул Ваське полицаю: «Похоронить бы ее». Тот замахал руками на него: «Забудь, дед, об этом. Видишь, какое зверство идет!». Дед Гриша про себя подумал: «Изверги, ничего, ответите и вы за свои деяния, не все коту масленица».

Ближе к вечеру, наконец-то, измождённые и обессилившие, люди дошли до Кокоревки. Всю толпу согнали на территорию школы, наскоро огороженную колючей проволокой. На ужин дали жидкую похлебку без хлеба. Похлебав фашистского варева, все улеглись на дощатый пол под навесом спать. Усталость и ломота во всем теле была у каждого.

Ночью пошел дождь, и многим пришлось искать местечко, где крыша не текла. Было очень сыро и зябко, но люди сплотились вместе в одну кучу и грелись друг от друга.

Ранним утром, не успели люди встать, как послышалась немецкая речь. Чуть позже приехали немцы на мотоциклах. Собралась толпа карателей, которые стали грубо поторапливать беженцев построиться на плацу. Дед Гриша не выдержал и шепнул проходящему Окуню:

– Что это с утра пораньше измываются над людьми, пинают, толкают? Люди итак еле идут, мы для вас хуже скота.

Васька зло ответил деду:

– Ждут высшее командное руководство из Украины и ясновельможных пани с Западной Украины. Ладно, дед, не могу много говорить, но готовьтесь к переменам.

В ожидании знатных гостей людям пришлось простоять на плацу несколько часов. Казалось, что утреннее горячее солнце в этот день палило, как никогда. Пить никому не давали. В таких условиях многим стало плохо. Но полицаи, проходя вокруг людей, силой и криками выравнивали строй, не давали спуску никому.

Наконец, ближе к середине дня, появилась свита, во главе со штурбормфюрером. Наряду со щегольскими немецкими офицерами, приехали нарядно одетые дамы. Они подошли к строю людей и оглядели всех. Гауляйтер всех поприветствовал криком: «Хайль, Гитлер!» – и поднял вверх правую руку. Все последовали его примеру. Затем гауляйтер через переводчика доложил: «Вы, русские жители, от новой немецкой власти получите долгожданную свободу от сталинского режима. Присутствующие здесь дамы получили от гауляйтера Украины земельные наделы во владение. Отныне все беженцы распределяются и направляются в полное владение присутствующих здесь владелец земель на Западе Украины».

После короткой речи гауляйтер и дамы пошли вдоль строя, всматриваясь в лица многострадальных людей, которым было уже все безразлично. Вокруг надрывно лаяли собаки. Шла настоящая торговля рабами, людей вместо обещанной свободы обрекали на рабство.

Первыми, кому отдавалось предпочтение, были молодые сформировавшиеся девушки. Комендант по спецзаданию выбирал красивых, молодых девушек для отправки в Берлин. Предположительно для работы на кондитерской фабрике. Комендант указывал пальцем на девушку, которая должна была выйти, пройтись, повернуться вокруг, показать зубы. Потом он расспрашивал претендентку о болезнях. Если «товар» подходил, комендант поднимал палец вверх и произносил: «Гут!». Отобрав статных девушек, он приказал им отойти в сторону.

Остальных пленных беженцев: подростков, стариков, детей делили между собой дамы с Украины. Вот таким образом мирные жители сожженных деревень на территории своей земли превратились в рабов.

Первой к людям подошла дамочка из Винницы. Она подходила к каждому, с отвращением оглядывала измученных жителей, приговаривая: «Балласта я бы не хотела брать!». Тех, кого она выбирала, отводили в сторону. Эта группа формировалась для отправки в Винницкую область. Дама подошла к Тане, которая была рядом с дедом Гришей, и заговорила с ней:

– Как тебя зовут? Сколько тебе лет?

Тане сразу не понравилась эта чопорная размалеванная дама.

– Я – русская девушка Таня, мне 16 лет. Но я не хочу с вами ехать.

– Ничего, поедешь, как миленькая. Будешь работать, во славу Германии и нашей Украины. Я смотрю, ты худенькая и маленькая, но будешь в поле работать.

Таня молчала. Дама продолжила:

– А ты, старик, дед ее? Давай тоже в мою группу.

Рядом формировали группы рабов дамы из других областей Украины. Многие из них с грубостью выталкивали людей из строя и пинками гнали к своей группе. Старались брать тех, кто, по их мнению, был пригоден к работе.

В итоге на плацу остались одни немощные старики и больные люди, им приказали отправляться в сторону леса. Все прекрасно понимали, что эта категория людей никому не нужна и немцам тоже. Раздались автоматные очереди. С деревьев испуганно разлетелись птицы. Это была очередная рана на сердцах тех, кто остался в живых.

Таня заплакала, прижавшись к деду, ей очень не хотелось ехать в Винницу к этой тетке. Но дед Гриша сурово ей сказал:

– Держись, внучка, главное, что мы вместе! Посмотрим там, на месте, как будут развиваться события. Мы с тобой остались живы в этой мясорубке, это уже хорошо. Где наши родные, мы пока не знаем, будем надеяться, что все останутся живы.

Группу беженцев, куда попали Таня с дедом Гришей, погнали на станцию Кокоревки. Их уже ожидал товарный состав. Немцы загнали всех в грязный вагон, на полу которого была набросана свежая солома. В углу стояло корыто, там определили отхожее место для справления нужды. В центре вагона побросали, как скоту,