Бертран надеялся связаться с Лолой, узнать, как она себя чувствует, услышать ее голос – хоть на минуту. Пусть повторит: «Я хочу прожить с тобой все дни моей жизни».
22
Франк, очевидно волнуясь, протянул Лоле ключи. Она не была в квартире со дня встречи с Бертраном в аэропорту. Надо же, ни одной коробки! Ей вдруг показалось, что она тут впервые. Муж очень точно описал ей, как переделал гостиную: серый диван стоял теперь наискось, оптимизируя пространство. Она прошла через комнату, не раздеваясь, и толкнула дверь в детскую. Две пустые незастеленные кроватки стояли бок о бок, на пеленальном столике лежали одеяльца, всякие милые вещички были разложены на белом комоде с четырьмя широкими ящиками.
Лола не двинулась с места. Она боялась касаться мебели, детской одежды, всяких пустяков. Франк подошел неслышно, обнял ее. Реальность приобретала иной масштаб. Я хочу жить с тобой. Молодая женщина не повернула головы: она не хотела – не могла – смотреть в глаза мужу, потому что не сумела бы врать и дальше.
Франк промурлыкал ей в ухо, что теперь у них есть Интернет, забрал пальто, и она закрыла глаза. Он взял ее за руку привел в гостиную и похвастался:
– Даже кабельные французские каналы теперь можно смотреть.
– Wunderbar.
– Это что еще? – ужаснулась Жеральдина.
– Чудесно. Удивительно.
– Надеюсь, это не значит, что чудеса уродливые.
– Очень смешно, Жеральдина!
– Я старалась.
Лола подошла к окну. В воздухе над парком кружил мелкий снег, ночь укутала ближайшую аллею. Важен даже один-единственный листок.
Где-то очень далеко, в другой жизни, в мире, которому я больше не принадлежу, Франк сказал, что купил у лучшего поставщика вкуснейшую тушеную капусту с семгой. «Как ты просила».
– Спасибо.
За тысячи километров от Франкфурта сидевший в машине Бертран достал из рюкзака одну из купленных открыток. Лоле нужен мой адрес во Франции. Куда его посылать, к ней домой? Если Франк, не дай бог, увидит, обязательно начнет задавать вопросы. Я бы на его месте точно начал… Бертран никак не мог решиться. Проверил мобильник. Связи, конечно же, нет.
– Скоро приедем, – подал голос Абуо.
Редкий случай – обычно сын Сади открывал рот, только если его о чем-то спрашивали. Бертрану захотелось сфотографировать молодого африканца, но он не успел, на повороте дороги возникла хижина-отель. Француз выпрыгнул из джипа, подошел к портье – огромному типу за зеленым пластиковым столом – и сказал, что хочет позвонить в Германию.
– Мсье никак не сможет связаться из отеля с Европой, совершившей так много злодеяний в Африке, но ваш французский мобильный телефон должен работать. Выньте батарею и симку, потом поставьте все на место. А номер вам нужен?
– Два, пожалуйста.
– В душе прохладная вода, я открою вентиль, когда захотите помыться.
– Через пять минут.
Хозяин улыбнулся. Бертран отошел в сторону и занялся телефоном, не надеясь на успех. И вдруг – о чудо! – появилась связь, «сжалился» Orange[41]. Замерев на месте, он набрал номер Лолы, услышал гудок, но ответа не дождался.
«Наверное, ходит по коридору с Франком», – подумал Бертран и жутко взревновал. Хозяин поднял руку с растопыренными пальцами – «пятиминутная готовность»! Абуо уже отнес вещи в номера. Бертран закрыл дверь, повернул в замке ключ и начал раздеваться. Вода оказалась не прохладной, а ледяной, но душ пришелся более чем кстати, снял усталость. Вытираться он не стал и сразу схватился за телефон, но звонки прозвучали в пустоте. Он вытащил открытку и написал: «Кисоли, 13/12/10. Божественные пейзажи, атмосфера исключительная, до неба рукой подать. Удачи тебе. Целую. Б…»
Написав текст, он задумался, какое женское имя на «Б» выбрать, и решил ограничиться точкой. Сунул открытку в конверт, заклеил и написал обратный адрес:
«Б. Руа, Франция, 94430, Рив-сюр-Марн, улица От, 25», потом аккуратно вывел: «Клиника Герсбрух. Госпоже Лоле Милан, палата 2204. Франкфурт-на-Майне». А улица какая? А индекс? Интернет, конечно же, отвалился, будь он трижды неладен!
Бертран бросил взгляд на конверт, добавил с сильным нажимом «Германия» и убрал во внутренний карман рюкзака. За неимением точных данных и марок отправить письмо было невозможно. Он оделся, сел в «Тойоту» и поехал в единственный местный ресторан, находившийся метрах в пятистах ниже по дороге, чтобы поужинать в обществе самого симпатичного проводника в мире.
23
В зале было пусто. Несколько местных сидели в баре, разговаривали и смеялись, не обращая внимания на единственного белого посетителя. Бертран и Абуо ели сочного цыпленка с земляными орехами, это было почти так же приятно, как освежающий душ. Вошли три типа, оставив дверь открытой. Бертран поднял голову, но они на него даже не взглянули. Один был в темно-зеленой фуфайке с надписью «Акапулько», в руке он держал черный пластиковый пакет. Двое других облачились в такие же толстовки, только бежевого цвета.
Бертран жевал, то и дело набирая номер палаты 2204. Десять гудков. Двадцать. Он больше думал не о Франке, который в эту самую минуту держал Лолу за руку, а о медсестре, пришедшей делать укол. Вдруг Лола не отвечает, потому что ей плохо? Бертран запаниковал и выскочил на террасу. Похоже, белый телефон переместился в межзвездное пространство, вот никто и не подходит. Абуо взял в баре два пива. Бертран поднял глаза к небу, ему показалось, что начался звездопад. На двадцать втором звонке в трубке раздалось «Алло!». Голос был сердитый.
– Могу я поговорить с мадам Милан?
Женщина расслышала тревогу в его голосе, смягчилась и рассказала, что Лола чувствует себя хорошо и отпущена на два дня домой. Кроме того, приехала ее мать, так что все сложилось удачно.
– Большое вам спасибо, мадам, вы меня утешили.
Он не назвался, закончил разговор и еще немного полюбовался бархатными небесами. Один из африканцев в бежевой фуфайке вышел на улицу, махнув ему на прощание рукой. Бертран кивнул в ответ и проследил взглядом, как тот миновал парковку и начал спускаться к тонувшей в темноте дороге. Двое его приятелей затеяли разговор с Абуо. Лоле лучше. Бертран доел остывшего цыпленка. Лола с Франком, в их доме. Она будет спать в объятиях Франка. Он оттолкнул тарелку. Может, позвонить на городской?
Абуо вернулся к столу с новыми знакомыми и представил их Бертрану. Бума и Кафи оказались местными рыбаками, они похвастались, что уже ловили нильских окуней на восемь-десять килограммов. Бертран задавал вопросы, уточнял места, детали, записывал в блокнот.
– Ты какие фотографии делаешь? – спросил Кафи.
– Разные.
– Девушек снимаешь? Модные показы?
– Раньше снимал. Теперь путешествую.
– И хорошо зарабатываешь? – поинтересовался Бума.
– Хватает.
– Похоже на рыбалку – заработок
