– Хочешь, пообедаем в ресторане?
– Вообще-то нет.
– Тогда я сделаю омлет с сыром. Будешь?
– Давай…
Франк поправил подушки и посмотрел Лоле в глаза:
– Спасибо.
4
– Здравствуй, мама.
Жеральдина сразу поняла, что у дочери важные новости.
– Ребенок?
– Да. Я сделала тест. Вчера. В Москве.
– Поздравляю, милая! Я счастлива за вас! – воскликнула мадам Баратье, подумав, заметила ли Лола крошечную заминку после первой фразы. – Почему ты раньше не позвонила? Плохо себя чувствуешь?
– Нет, просто устала, и тошнит от всего.
– Сильно?
– Я…
Лола вздохнула, подошла к стоявшему у окна диванчику, устроилась поудобнее, посмотрела на свежеподстриженную лужайку и начала рассказывать. Жеральдина слушала не перебивая, потом спросила:
– Когда вы переезжаете?
– Очень скоро.
Мадам Баратье пристукнула кулаком по светлому дубовому буфету. Она, конечно, знала о грядущем назначении и связанных с ним последствиях. Мать Лолы искренне надеялась, что немцы окажутся придирчивыми и не сговорятся с зятем. Если старшая дочь поселится во Франкфурте, жизнь изменится. Эльза никогда не ездит ни на автобусе, ни на поезде, в машине может выдержать от силы двадцать километров, а если она перестает узнавать дорогу, отстегивает ремень безопасности и впадает в неконтролируемую панику. Один раз и вовсе убежала, и догнать дочь Жеральдина не смогла. Фобия очень стойкая, тут ничего не поделаешь.
Женщина обводила указательным пальцем с обломанным ногтем жилки на светлом дереве, а Лола объясняла, что контракт на три года с пролонгацией, что на время беременности она бросит летать, тем более что они решили не тянуть со вторым малышом.
– Ну, тогда все и правда удачно, – ровным голосом согласилась Жеральдина.
– Да.
– Ты счастлива? Я хотела сказать: счастлива, что ждешь ребенка?
– Да.
– Видишь, ты зря тревожилась.
Лола промолчала. Мадам Баратье вздохнула, прислонилась спиной к буфету.
– Я рада за вас, но злюсь на Франка за то, что увозит тебя от нас. Я никогда не увижу внука. Или внучку.
– Он утверждает, что теперь я буду проводить с вами больше времени, и так оно и есть.
– Тогда поздравь мужа и горячо его поблагодари – от меня.
– Обязательно, мама.
Жеральдина застыла. Ровный голос Лолы причинил ей боль. Она знала этот тон и хорошо представляла себе ее взгляд. Безучастный и неумолимый.
Она снова провела пальцем по буфету.
– Прости. Просто… новость меня не радует.
– Знаю.
– А ты-то сама рада, что едешь?
Лола закрыла глаза. Квадрат ярко-зеленой лужайки запечатлелся под веками.
– Пока не знаю… – честно ответила она и продолжила, не дав матери перебить себя: – Прости, что не рассказала вчера. Я была… – Остальные слова застряли в горле. Вчера я рассталась с Бертраном и не сказала, что люблю его.
Лола открыла глаза, и зеленый цвет ослепил ее. Палец Жеральдины скользнул вниз.
– Я не обижаюсь и не сержусь, просто огорчаюсь, потому что мы с Эльзой никогда не приедем во Франкфурт. – Голос мадам Баратье звучал печально, но очень нежно. Лола судорожно вздохнула и спросила, где сестра.
– В кондитерской.
– Утром?
– Им срочно понадобились сахарные цветы. Она вернется через час.
– До Франкфурта всего час полета.
– Так договорись с пилотом, чтобы садился у нас в саду.
– Было бы здорово.
– Приедешь к обеду?
– Нет, жду сына соседки, он должен подстричь газон, – соврала Лола.
– Он не учится?
– Нет.
– Парень делает это хорошо или как Эльза? – Жеральдина решила развеселить дочь.
Лола попробовала улыбнуться.
– Он работает добросовестно, потому что я плачу ему конфетами.
– Сколько?
– На миллион евро, мама.
– Отличная идея!
Три минуты спустя мадам Баратье пообещала себе, что позвонит дочери вечером или даже раньше: нужно убедиться, что Лола смогла поесть. Она ковырнула ногтем сучок.
Лола надела пижаму и легла на диван. Перевела взгляд на квадрат бесконечной дали, обрамленный белыми алюминиевыми рейками оконного переплета. Бертран там, а я далеко от него, по другую сторону самоочищающегося стекла. Новая встреча, несколько часов, проведенных с ним в Москве, прикосновение его кожи к моей есть проявление моей любви к Бертрану. Ничто не забылось. Я плачý за последствия. У меня нет ни твоего телефона, ни адреса, но я знаю, что… прожила бы с тобой полтора века, оставаясь настоящей.
У нее закружилась голова. Тело все помнит. Ну почему мозг никогда не принимает разумных решений? Гадкая мыслишка.
Лицо отца, так долго прятавшееся в глубинах памяти, «проявилось» в туманном ореоле. Кому-то захотелось, чтобы Лола унаследовала его цвет глаз. Я плохая дочь, папа, не помню, как звучал твой голос, и никогда о тебе не думаю.
5
Лола позвонила своему гинекологу, чтобы записаться к ней на прием, и узнала неожиданную новость: доктор собиралась в декрет. Она посоветовала мадам Милан «не загонять себя»: первые два месяца – трудная часть пути. Лола слушала молча и думала, что к обычным проблемам могут добавиться ее индивидуальные. Врач уловила настроение пациентки и решила подбодрить ее:
– Кабинет закроется на несколько дней, а коллега, который будет меня заменять, появится в начале июля. Он сделает УЗИ, и вы увидите сердце ребенка. Это самый волнующий момент.
– Конечно, но я привыкла к вам, а теперь…
– Понимаю, Лола, и прошу вас успокоиться. Живите, как жили, и получайте удовольствие от новых обстоятельств.
Молодая женщина прислушалась к советам доктора и, встретившись с новым гинекологом, перечислила все свои проблемы и страхи: «капризный» цикл, «особенная» сестра (язык не повернулся назвать Эльзу инвалидом) и скорый переезд в Германию. Врач слушал внимательно, делал пометки и назначил стандартные анализы. Пока доктор писал, Лола рассматривала его рубашку в геометрических узорах горчичного и грязно-зеленого цветов и удивлялась, почему он не застегивает халат.
– Хорошо, теперь сделаем УЗИ, ложитесь.
Прошло несколько долгих минут – целая вечность, – и врач сообщил будничным тоном:
– У вас близнецы.
Лола смотрела – и не понимала.
– Никаких сомнений, на экране два сердечка.
Она впустила в душу «двойную порцию» чистой, первобытной радости и наконец улыбнулась. Невозмутимый эскулап протянул ей несколько салфеток и выключил аппарат. Лола спросила, завороженно глядя на его рубашку «камуфляжной» расцветки:
– Когда?
Человек в белом халате сунул руки в карманы и пожал плечами. У Лолы закружилась голова.
– Теоретически – в начале марта, но двуплодная беременность бывает короче, так что…
Лола сидела на кушетке, спустив ноги, и смотрела на гинеколога, обескураженная услышанным.
– Думаю, вы забеременели 7 июня, а не 23 мая. Ошиблись с расчетами, такое случается.
После возвращения из Москвы.
– Почему же тест был положительным? – спросила она, с трудом сдерживая гнев.
– Я не несу ответственности за тест, купленный в России! – фыркнул доктор. – Вы хоть проверили, он был на беременность или на овуляцию?
– Читать я умею! – огрызнулась Лола.
Гинеколог хмыкнул, но тон стерпел, только сказал, что за результаты УЗИ отвечает и тоже умеет читать данные с экрана, потом забросал ее терминами и назначил прийти через три дня.
Лола вернулась домой и рухнула на диван. Она не плакала, не вспоминала, как возликовал Франк, услышав новость. «Это наше двойное счастье!» Лола рассмеялась в ответ, но о датах умолчала.
Она могла думать только о двух розовых полосках.
