предстала предо мной. Вуаль спала, и я увидел знакомые черты лица, прекрасные глаза, лучащиеся звездным светом.
«Ты все же осмелился прийти, мой сердечный друг, – нежным голосом произнесла женщина по-арабски, – и я решилась привести тебя сюда, чтобы поговорить немного».
«Объясни же наконец, – попросил я, – кто ты такая?»
«Я та, чья душа говорила с тобой в большом далеком городе и после, пока не привела тебя в эту землю, чтобы ты увидел меня во плоти. Я знаю, наши судьбы издревле связаны между собой, и так будет до самого конца, который окажется истинным началом».
«Да, возможно, я и сам чувствую нечто подобное. Но скажи, почему ты живешь на этом озере в окружении дикарей?»
«Всему виной былые грехи, друг мой. Теперь в наказание я должна изображать здесь оракула».
«Так ты божество?»
«Скорее, падший дух. Однако когда мы искупим свои грехи, то сможем вместе вознестись на небеса, не так ли?»
«Я не знаю, госпожа Тень, – кажется, так вас называют в этой земле. Каждая религия учит по-своему, но вполне возможно, что все именно так и есть, ведь земной мир не приносит человеку счастья, а только тяготы и печали. Но оставим это, скажи лучше, ты женщина?»
«Да, я женщина», – ответила она нежным голосом.
«Зачем же ты, женщина, позвала мужчину с другого края земли?»
«Так суждено во имя древней любви».
«Теперь, когда я откликнулся на призыв и нашел наконец ту, о которой мечтал, что нужно сделать, чтобы она стала моей?»
«Просто взгляни на меня и скажи, по-прежнему ли ты желаешь назвать меня своей. Если да – то знай, что так было всегда, в те дни, о которых ты забыл».
Она подошла совсем близко, скинула вуаль и стояла передо мной, вся такая обворожительная, ну просто само совершенство. Свет озарял ее чистое прекрасное лицо, и мне казалось, будто от нее исходит сияние. Она была женщиной и в то же время загадкой, человеком и духом одновременно.
«Прошлых жизней я не помню, – сказал я, прикрыв глаза ладонью, – но одно знаю наверняка: я люблю тебя больше всего на свете и ты должна быть моей».
«Спасибо, друг мой, я очень рада, – скромно ответила она. – Однако сделать это будет нелегко. Мне и моим подданным угрожает опасность, и, прежде чем мы обретем друг друга, я должна спасти их. Как тебя зовут сейчас, в этой жизни?»
«Джон Аркл».
«Что ж, Аркл, ты должен вернуться и найти белого человека, который поможет нам в грядущей войне. Ну а после победы мы с тобою сможем снова поговорить. А теперь иди, проводники ждут тебя».
«Я не хочу уходить, – сказал я, – возьми меня с собой, туда, где ты живешь».
Услышав такую просьбу, она заметно опечалилась, вся задрожала и поспешно ответила:
«Это против закона, сначала нужно выполнить все, что предписано судьбой. Такова цена. Нет, не прикасайся ко мне, за нами незримо наблюдают, и, если ты только дотронешься до меня, спасти тебя будет очень трудно».
Но я почти не слушал ее, словно обезумев, и совсем позабыл, о чем меня предупреждал Кумпана. Ведь я наконец-то нашел ее, спустя столько лет! Как же я мог расстаться с нею, возможно навсегда?! Я схватил красавицу, прижал к груди и поцеловал в лоб.
Внезапно раздался страшный грохот, над нами словно бы пронесся ураган. Что-то вырвало Тень из моих объятий, и она пропала. А меня будто подхватила чья-то гигантская рука и изо всей силы встряхнула. Я потерял сознание. А когда через некоторое время очнулся, то увидел, что непонятно каким образом вдруг оказался где-то в совершенно ином месте и на меня собираются напасть вооруженные копьями дикари. Спасаясь от них, я кинулся вниз по склону горы. Даже не представляю, что бы со мной было, если бы вы, Квотермейн, их не прогнали.
Глава XII
Клятва Кенеки
Аркл умолк, а я от изумления не мог вымолвить ни слова. К счастью, рассказчик и не ждал немедленной реакции; казалось, он вообще грезит наяву, устремив взор в сторону горы, на что-то видное лишь ему одному. На губах его играла легкая рассеянная улыбка, как у человека, которого ввели в гипнотический транс и подчинили чужой воле.
Мой попутчик словно бы витал в облаках, все еще пребывая на озере со своей загадочной дамой, если, конечно, она не являлась плодом его фантазии. Безусловно, Аркл стал жертвой какой-то галлюцинации, грубо говоря, спятил. Много лет беднягу обуревала мечта о прекрасной одухотворенной
