перекличку четы ягуаров: она ревела снаружи, а он отвечал изнутри. Но где же усатый мошенник?

Все трое пристально вглядывались в недра пещеры, но в окружающем мраке ягуара не было видно. Слышен только храп и топот перепуганных коней.

– Ружья! – торопливо закричал Гаспар. – Скорее заряжайте ружья. Ножом с тигром не справишься. Скорей!

Мальчики схватились за ружья. Но увы! Они слишком хорошо знали, что и порох, и пули, и пистоны – все лежало в седельной сумке Чиприано… А как найти кобылу? Ведь она была не привязана и забилась со страху в глубь пещеры.

Чиприано взял огарок, и все трое отправились на розыски. Лошадь, как оказалось, укрылась между двумя выступами скалы. Припав на передние ноги, конь дрожал от страха. Тихо и осторожно путешественники подкрадывались к нему, и вдруг прямо перед собой, на выступе скалы они увидели желтую шкуру с черными пятнами и круглые глаза, в которых зловеще отражалось пламя свечи. То был ягуар!

Все трое застыли на месте. Чтобы добраться до лошади, Чиприано пришлось бы пройти мимо ягуара; он лежал на высокой глыбе, футах в шести над землей. Ягуар уже напружил мускулы и, казалось, собирался прыгнуть на людей. Инстинктивно друзья отступили назад, потеряв надежду достать ружья и схватив последнее, что у них оставалось, – ножи.

Людвиг шепотом предложил, бросив лошадей, убежать из пещеры. Ветер почти утих, и пыль больше не клубилась; но дождь еще лил, гремели раскаты грома, и ревел ручей, раздувшийся в бурный поток. Но Чиприано и Гаспар сочли невозможным отдавать лошадей на растерзание хищнику. Пешеходный переход в центре Чако равносилен плаванью в открытом море на самодельном плоту.

Недолго колебались наши путники. Отступая от разъяренного зверя, они постепенно достигли выхода из пещеры. Выглянув наружу, они увидели, что мирный ручей, протекавший на дне ущелья, превратился в глубокий клокочущий поток, несущий на вспененных валах выкорчеванные из земли деревья. Вода поднялась до самого входа в пещеру. Отступление было отрезано: с одной стороны – бурлит поток, а с другой – сторожит жертву ягуар.

Вряд ли кто согласится, чтоб его заперли в клетку с бенгальским тигром. Положение не улучшится, если повелителя джунглей заменить грозой американских тропических лесов – ягуаром. Правда, ягуар уступает тигру в размерах и в силе, но для человека встреча с ним не менее опасна, чем с азиатским родичем. Ягуар-самец обычно бывает величиной с индийскую тигрицу, но сила его не пропорциональна размерам. Гумбольдт рассказывает про ягуара, растерзавшего коня на дне глубокого ущелья, а затем вытащившего свою добычу наверх. Подобие же факты отмечены фон-Чуди, Дарвином и д’Орбиньи.

Немудрено, что гаучо и юноши сильно испугались, увидав ягуара.

Кто знает, сколько времени ягуар пролежит на камне, держа трех людей под угрозой мгновенной смерти?.. Теперь они ясно различали грозного зверя. В пещере, правда, стоял полумрак, и в воздухе все еще носилась пыль, но горящие глаза хищника светились, как две яркие звезды. Видны были и огромные челюсти зверя. Время от времени он раскрывал с ревом пасть, обнажая кроваво-красное нёбо и два ряда белых зубов.

Ягуар непрестанно бил хвостом по камню, и на землю сыпались мелкие осколки сталактитов. При каждом рыке зверя кони храпели и бились и смертельном ужасе. Путники понимали, что им не удастся избежать неравной рукопашной схватки с хищником, причем они могли противопоставить страшным когтям и кликам ягуара лишь жалкие короткие ножи…

Несколько секунд они простояли в нерешительности. Сам Гаспар растерялся. Но смятенье длилось недолго. Не такой был человек гаучо, чтоб поддаться страху и отчаянью.

Ничего не объясняя Людвигу и Чиприано, он подошел к своему коню, находившемуся ближе всех от путников, и запустил руку в седельную сумку.

Он вытащил оттуда небольшой сверток в оленьей коже, перевязанный бечевкой. Развязав и развернув этот сверток, он показал мальчикам несколько маленьких палочек, похожих по форме на сигары, но с острыми и зазубренными, как у стрел, наконечниками.

Людвиг и Чиприано знали, что это за палочки. Недаром они выросли в Южной Америке, где, как и в Испании, бой быков является одним из любимейших народных зрелищ. То, что Гаспар вытащил из своего мешка, было дюжиной «тортерилий», или «римских свечей», которыми, как и бандерильями, пользуются пикадоры[33], чтобы разъярить быка и подготовить его к бою с матадором, наносящим смертельный удар. В молодости Гаспару приходилось выступать в Сан-Розарио в роли пикадора. Он всегда держал запас тортерилий, главным образом для того, чтоб забавлять тобасских подростков, постоянно заходивших в гости в эстансию Гальбергеров.

Еще в Асунсионе он заметил, как удивляет и радует индейцев всякий фейерверк, и потому, отправляясь с юношами в Чако, захватил с собой несколько тортерилий на случай встречи с каким-нибудь незнакомым племенем.