именно решение Тимошенко.

В Одессе 1 апреля все-таки прошла «Юморина» под лозунгом «Все люди смеются на одном языке!». Во время праздника юмора был открыт памятник «музейным крысам» — то есть музейным работникам. Памятник изображает четырех крыс с дамскими сумочками, несущих золотую пирамиду.

Вчера Россия отказалась от переговоров с Украиной, назначенных на 4 апреля в столице Белоруссии Минске. Война продолжается и будет продолжаться, пока не состоятся президентские выборы 25 мая или пока Россия окончательно не сорвет их проведение.

Российский премьер Медведев заявил о создании в Москве Министерства по делам Крыма. Сегодня-завтра в Крыму обещают начать замену украинских автомобильных номерных знаков на российские. Интересно, какие штрафные санкции будут применять к тем автомобилистам, которые захотят ездить на машинах с номерными знаками украинского Крыма?!

МВД объявило, что еще 21 марта арестовало первого подозреваемого в убийстве журналиста газеты «Вести» Вячеслава Веремия. Но ни фамилии, ни кто он такой не сообщили.

Вечером зашел в ресторан «Бахус». Саша Савченко уже сидел за столом. Поговорили о политике. Партия «Правые», придуманная Савченко, так и не зарегистрирована. Вместо нее теперь он работает над проектом партии «СИЧ» («Справедливость и честность»). В соорганизаторы новой партии вошли Евгений Марчук (глава СБУ в 1991–1994, премьер-министр Украины в 1995–1996) и бывший глава СБУ Игорь Смешко.

Парень, раненный пару дней назад бойцом «Правого сектора» на Майдане, умер в больнице. Если бы революционеры разъехались по домам после революции, этого не было бы. Боюсь, что пассивность милиции, не желающей или боящейся более активно заниматься разоружением революционеров, приведет к новым жертвам. Майдановцам, которые до сих пор остаются в палатках, хочется «экшн», а тем, у кого есть оружие, хочется этого вдвойне. Кто- то из них явно думает, что ситуацию в Украине можно быстро улучшить двумя-тремя выстрелами из пистолета или автоматной очередью.

В 11 часов ходил в Фонд Сороса на заседание наблюдательного совета инициативы «Гуманитарная справедливость». Просматривали документы и заявки от пострадавших во время Майдана, обсуждали также неприятные ситуации, когда выяснялось, что некоторые пострадавшие пытались получить деньги на оплату лечения одновременно от нескольких организаций и фондов. Жаль, что все эти фонды помощи пострадавшим отказываются создать одну базу данных о раненых и пострадавших, чтобы все знали: кому уже организовано и оплачено лечение, а кто еще нуждается. За границей сейчас лечатся больше 170 пострадавших. Некоторые счета за лечение огромны — десятки тысяч евро. Особенно из израильских клиник. Литва и Польша лечат раненых бесплатно. Руководство военных госпиталей и госпитали МВД отказываются от нашей помощи, хотя жена одного из пострадавших милиционеров обращалась к нам и получила деньги на необходимые медикаменты. В госпитале МВД на Лукьяновке лежат в реанимации двое «беркутовцев» в коме, у одного — две пули в голове. Но руководство госпиталя говорит, что у них все необходимое для лечения есть.

Появились уже пострадавшие во время пророссийских митингов в Донецке, Харькове и Луганске. Они тоже обращаются за помощью.

Из 3 миллионов 129 тысяч гривен, собранных фондом, мы потратили почти полтора миллиона.

По нашему фонду помощь в оплате и организации лечения была оказана или оказывается 158 пострадавшим. 56 пациентов уже выписаны, их счета за лечение или протезирование оплачены.

Есть проблемы, которые фонд сам решить не может. Одному из «афганцев» — 51-летнему Валерию Фисуну, оплатили лечение травмированного глаза и травмы ребер, но он сам из Крыма, документы у него остались дома. В Крым возвращаться не может, так как его по домашнему адресу уже искала несколько раз крымская милиция. Пока живет в палатке на Майдане. Что с ним будет, когда Майдан будет демонтирован? Кто будет заниматься проблемами таких, как он? Тут и вопрос нового местожительства, и восстановления документов.

Когда я после встречи в фонде шел пешком домой, на углу Рейтарской и Владимирской возле рыбного ресторана передо мной возник человек в камуфляже и камуфляжной кепке, у которого из-под куртки выглядывало, поблескивая, длинное лезвие настоящего мачете, видимо, пристегнутого к ремню. Он шел очень твердой, уверенной походкой, словно точно знал, куда ему надо. Выражение молодого лица — жесткое и застывшее — делало его похожим одновременно на молодого Че Гевару и на пациента психиатрической больницы. Возникло мгновенное желание остановить его и спросить: «Извини, брат, а ты из какой сотни?» Но я этого не сделал по нескольким причинам. Во-первых, он шел слишком быстро и явно не собирался останавливаться для разговора с незнакомыми «штатскими». Во-вторых — холодный блеск стального клинка мачете. В-третьих, мой вопрос явно был провокационным, так как знаков отличия