просто он не сдастся. Однако путь к двери был все еще отрезан. Михаэль схватил в левую руку светильник и швырнул в нападавшего, а сам попытался преодолеть те несколько шагов, которое отделяли его от двери, но нога его попала в тарелку с изюмом, он поскользнулся и упал на спину. Шпага оказалась у Михаэля между зубами. Он попытался уклониться, но шпага была проворнее. Убийца отрезал ему кончик языка и спрятал в кошелек.
…Вечер заполонил улицы. Ян, сын Зихиниуса, выйдя из шинка, почувствовал легкую тошноту. Пошатываясь, минул площадь Рынок, протолкавшись через толпу, и свернул на Капитульную. Слуга шел впереди с фонарем. В темноте Яну послышались глухие шаги, но откуда они доносились, он не мог понять – спереди или сзади? По крайней мере, это не были шаги слуги. Он оглянулся, но увидел лишь тени деревьев, раскачивавшихся на ветру. Двинулся дальше, однако снова остановился, услышав, как что-то звякнуло.
– Илько! Это ты?
– Я, я, пан, – отозвался слуга и помахал фонарем.
Но через мгновение раздался звук удара, что-то упало и зазвенело еще громче.
– Илько! Где куда ты подевался?
Ответа не было. Ян рывком выдернул карабелу из ножен и, выставив ее вперед, двинулся дальше, но на каждом шагу тьма сгущалась, и он на всякий случай даже несколько раз стегнул саблей воздух. Затем припал спиной к стене и водил саблей в разные стороны, словно рисуя магический меловой круг. Вот перед ним мелькнула тень.
– Кто ты? – вскрикнул он. – Почему прячешься? А ну, подходи!
Он ждал нападения, раздумывая, что случилось с Ильком. Вероятно, его ударили по голове. Воры?
– Пся кость! – ругался он. – У меня нет денег. Все только что пропил.
Но никто не ответил. В загустевшей тьме он различил на фоне что-то более темное и сделал резкий выпад. Сталь ударила о сталь, шпага резко увернулась, дернулась, и через мгновение сабля вылетела из руки Яна и упала на мостовую. И сразу же он почувствовал острую боль в правом предплечье.
– Что за черт! Кто ты?
Теперь уже он видел высокую черную фигуру в черной шляпе. Неизвестный прошептал лишь одно слово. Ян побледнел и воскликнул как ужаленный: «Меня там не было!» – но шпага пробила ему рот и вышла через затылок. Он упал и замер. Незнакомец наклонился, отсек кусок языка и, закутавшись в плащ, исчез между деревьями.
…Сын Гайдера Стефан с восторгом наблюдал за тем, как поджигают чудище. С четырех сторон к нему поднесли факелы, и оно, облитое смолой, радостно вспыхнуло, треща искрами. Народ захлопал и закричал, по рукам пошли бутылки и кружки с кружечками. Стефан, обняв какую-то кралю, показавшуюся ему привлекательной, опрокинул вместе с ней кружку вина, а затем с удовольствием ее поцеловал. Кто-то дернул его за полу плаща. Он оглянулся, но никого знакомого позади себя не увидел и снова уставился на горящее пугало. Краля прижалась к нему спиной и соблазнительно потерлась. Стефан прижал ее к себе, положив ладони на грудь, она повернула голову и провела языком по его губам. Он почувствовал приятный вкус сладкого вина и потянул ее в сторону, краля послушно шла за ним, пока он проталкивался сквозь толпу, наконец они нырнули в первую попавшуюся улицу. Там было безлюдно и темно. Стефан припал губами к незнакомке, лихорадочно путаясь в ее платье, наконец нащупал ее задницу и больно сжал. Краля пискнула и зашептала, что лучше поведет его к себе, это совсем рядом, в соседней браме. Ее муж в это время пьянствует в кабаке. Она только убедится, что дома больше никого нет. Стефан кивнул, он уже изрядно захмелел, и ему было все равно. Даже если муж их застанет, то с каким-то несчастным мещанином он справится. Он стал к стене и спустил штаны, чтобы помочиться. И когда он уже завершал процедуру, внезапно из ворот выскочил кто-то в черном и гаркнул:
– Бездельник! Моей жены захотелось?!
Лицо незнакомца прятала маска, в руках блеснула шпага. Стефан мгновенно одной рукой подтянул штаны, второй достал саблю:
– Ты – кабан! Видал я твою жену там же, где и тебя. А ну-ну, подходи ближе!
Стефан был уверен, что мещанин от одних только его слов даст деру, а если увидит саблю, то и подавно, ведь сабля тяжелее шпаги, и если удастся хорошенько по ней ударить, можно переломить. Однако нападающий оказался расторопнее, и шпага его, каждый раз избегая угрожающего удара, со свистом рассекала воздух, Стефан чувствовал ее то у одного уха, то у другого. Она, как оса, пыталась ужалить его, не задерживаясь ни на минуту дольше, чтобы он мог отразить ее. Наконец шпага задела Стефана по лбу, рассекши кожу, кровь залила ему глаза, он вдруг ослеп и теперь уже махал саблей наотмашь, пятясь. Ему еле удалось поймать момент и вытереть глаза, да только затем, чтобы увидеть, как шпага летит ему просто в лицо, потом он почувствовал страшный удар в зубы, которые сразу покрошились, а лезвие пронзило ему горло. Он захрипел и осел на землю. Убийца отрезал кусок языка и растаял в толпе.
Глава 29
Груди
22 сентября 1648 года
Весна была теплая, но львовские дома со своими каменными метровыми стенами упорно еще держали зимнюю прохладу. Юлиана на ночь
