– Почему же вы не вписали его имени?

– Потому что он рано покинул их общество и не пировал на лугах. Я и подумал, что, видимо, он не был свидетелем убийства. К тому же, он не участвовал в тех пьянках, которые происходили в присутствии Франца.

– Может, он порвал с ними именно поэтому?

– Возможно. Но вы же с ним часто видитесь, значит, можете о чем-то расспросить. – С этими словами рыцарь откинулся на спинку кресла, посмотрел удовлетворенно на Амалию и сказал: – Не правда ли – она дивная? Сами же видите, сколько мы здесь болтаем, а она ни слова. Мечта любого мужчины. Безотказная, немногословная, довольная жизнью и собой. Более самодостаточной женщины не найти. Если хотите, могу организовать и для вас такое же счастье. Мандрагора у меня еще есть. Процесс продолжается каких-то два-три месяца, в зависимости от того, в каком возрасте вы захотите ее у себя дольше продержать. Это может быть подросток, а может быть девица, которая будет принадлежать только вам. Ну, и тому, о ком я вам рассказывал в прошлый раз. От этого нам не избавиться. А тело, как сами понимаете, лишь раковина, в которой поселяется моллюск – душа. И в этом постоянном переселении душ может так случиться, что убийца впоследствии станет потомком им же убиенного.

– А вор – потомком обворованного или когда-нибудь владельцем вещей, которые именно сейчас ворует, – дополнил Франц.

– Именно так! Но мое предложение – только из дружеских побуждений. Просто в воздухе чувствуются ароматы любви, – Иоганн игриво пошмыгал носом. – Особенно здесь, в вашей аптеке. Как говорил один философ, за любовь нужно бороться. Но мне лень. Я предпочитаю готовый продукт, выращенный собственноручно в пробирке.

– А как же легендарный поток слов?

– О, это управляемое свойство. И только тогда, когда у меня возникает такая потребность. Тогда она фонтанирует словами, разбрызгивая их во все стороны. И, знаете ли, очень часто там существует рациональное зерно, которое я стараюсь тщательно зафиксировать.

– Я тоже, – отозвался Франц. – Из нее говорит глубинная мудрость веков. Иногда на каких-то мертвых языках. Но я все это записываю и расшифровываю. Довольно занимательное занятие.

– Любимая, – обратился Иоганн к Амалии, – открой ротик и высунь язычок.

Она послушно высунула язык, на котором было наклеено что-то белое, похожее на лепесток вишни. Рыцарь содрал его, и Амалия моментально заговорила:

– Апрельская яблоня растрепанного дыма растет над пыточной. Трепещут черные лепестки или перья и припадают к окнам. Крик проламывает в теплом воздухе гигантские дыры, сквозь которые проваливаются птицы. Вместе с дымом разлетаются души… Отчаянные взмахи рук – ветер терзает их без сожаления. Небо их с нежностью прижимает к сердцу и успокаивает их рыдания… Посмотрите – отрубленные головы ухают, словно перезрелые груши. Катятся удивленные лица. Глаза катятся, раскрытые настежь. А в них катится мир. И у каждого – свой, и это – самое страшное. У каждого такой крошечный мир, что места ему хватит даже в одной слезинке… Вот они идут мыть окровавленные руки в реке. Вода охотно принимает кровь. Рыбы ее пробуют и – сходят с ума… Работа завершена. Свыше трехсот голов – за один день… Они моют руки… Один всхлипывает… Другие удивленно поглядывают на него…

Белый лепесток возвращается обратно на язык, Амалия замолкает.

– Ну? Вы слышали? – спросил рыцарь. – Это очередное пророчество ничего хорошего нам не сулит. Вот такой это поток слов. Главное – вовремя его выключать.

Рыцарь встал и сделал знак Францу и Амалии.

– Так что – расскажете обо всем Зиморовичу?

– Зиморович и так их подозревал. Но ведь доказательств нет. Никто не будет из-за проститутки трогать шляхту. Поэтому… – Я развел руками. – Но спасибо. По крайней мере, буду знать, с кем имею дело. А для всего остального есть другой суд – Божий.

Франц закашлялся от смеха.

– Ой, рассмешили! Придется долго ждать. Канцелярия Господня забита исками на сто лет вперед. Лишь недавно там рассмотрели жалобу на казнь Марии Стюарт. И что? Наказывать уже некого.

– Идемте с нами, – предложил Калькбреннер. – Закрывайте аптеку. Никто все равно сегодня сюда не сунется. Зато приобщитесь к народному безумству.

– У меня нет маски.

– Не беспокойтесь. У нас есть лишняя. – Рыцарь подал мне круглую, налитую кровью рожу. – Будете очень симпатичным упырьком. Я – оборотнем, Амалия – старой ведьмой, а Франц… ну, Франц будет…

– Ах, дорогой Иоганн, – начал кривляться Франц, притворно розовея и надевая маску черта, – не поминайте всуе. Я буду просто Францем.

Я подумал, что, может, и мне пора развеяться, и положил список потенциальных убийц в ящик. Только мы вышли из аптеки, как столкнулись с Юлианой и Рутой. Выяснилось, что у Лоренцо разболелась голова, Рута «его» проводила. Юлиана действительно была бледна. Она сказала, что немного