Неожиданно вмешался Франц:
– Война – это прекрасно, – сказал он, словно смакуя каждое слово. – Война очищает. Это как дождь после длительной засухи. Война – это тайна, эпос, молодость, опьянение, безумие. Мир и война неразлучны, потому что именно в мире зарождаются ростки войны. Мир и война похожи, так как между слабостью и миром, как и между жестокостью и войной существует очень призрачная связь. Если вам кажется, что живете в мире, вы ошибаетесь. Вы живете при зарождении войны. Именно в это время, когда мы сидим за столом, она прорастает, а вскоре и зазеленеет. И мы все почувствуем ее на вкус и на ощупь.
Его слова восприняли как шутку, и разговор снова повернул на обыденные темы.
– Подумать только, – сказал доктор Гелиас, накладывая целое блюдо тушеной капусты, – еще не так давно люди угощались из одной тарелки, брали руками мясо, разложенное на одной доске, пили суп из одной миски и мочили губы в одной чаше.
– Не думаете, что это объединяло их больше, чем нас? – спросил Зиморович. – Мы пользуемся не просто отдельными приборами, но и вилки, ножи и ложки предназначены отдельно для любого общего блюда. И каждый из нас, накладывая еду, следит, чтобы этими приборами не коснуться его тарелки. Каждый из нас словно заперт в невидимой клетке.
– Но, панове, когда мы выезжаем на природу и устраиваем угощение, то ведем себя, как наши предки, – засмеялся пан Гайдер. – Хлеб ломаем руками, а отдельных приборов для каждого блюда нет. Природа нас высвобождает из невидимых клеток.
Когда все насытились и хорошенько окропили еду, у кого-то возникла идея, чтобы Немирич прочитал свои стихи, так как он был еще и поэтом. Он долго не артачился и прочитал стихотворение на хорошей латыни:
Солнце как разомлевшая ящерица,Девушки высыпают из корзин виноград,И вырастают у них неожиданные перси.Любимая моя, волосы твои – ночь без конца и без края.Послушай, может, в последний раз дано нам любить —Не отводи моих рук,Дай напиться мне из этого бокала,Полного до краев горячим медом лета.Неизвестно, что завтра ждет – смерть или неволя.Вечер огни разжег в степи,И было одно звездное небо вверху,А второе было у ног.Сколько маков расцвело в эту ночь!Сколько маков погасло! Свечами желаний горят ее руки,И источник звонкий проснуться пытаетсяМеж уст, истерзанных заморозками.В бедрах она сохраняет ночи прекрасные,Даже спотыкается кровь на излучинах.Меч мешает – в сторону. И колчан, и лук.Другой меч выскользает из ножен,К другим бокалам прикипают уста, другое льется вино,Другая стрела натягивает лук.Дрожит тетива, и роса брызгает во все стороны.Пейте росу, упивайтесь,Целебной она бывает лишь на праздник Купала.Его выступление было награждено аплодисментами и разомлевшими улыбками дам.
– Странные дела творятся в нашем богоспасаемом городе, скажу вам, – качал головой Зиморович. – Сначала пропало двое моряков. Бесследно. Такого еще не бывало. Пусть они корсары, пусть разбойники, но чтоб вот так, средь бела дня исчезнуть? А дальше хуже – уже у нас две смерти. Сначала погибает бедная девушка, что тоже удивительно. А затем – простой мусорщик. Кому он нужен? Человек-козявка! Его вообще никто не замечал.
Воцарилась тишина. Я внимательно следил за реакцией каждого, но не заметил ничего особенного. Все изменилось, как только Зиморович вдруг, обращаясь к доктору Грозваеру, сказал:
– Я слышал, ваш сын должен был ехать на учебу в Краков, однако задержался. – При этих словах Грозваер нахмурился, предпочитая, видимо, не слышать этих слов. Но Зиморович продолжил: – Может, вам нужна помощь? Рекомендации?
– Нет-нет, – отмахнулся доктор, – он простудился на охоте. Ничего серьезного.
– А как охота – удалась?
– В этот раз были лишь зайцы.
– Что ж, раз на раз не приходится. Нечасто случаются такая замечательная охота, как та, что была летом, когда охотники привезли ах двух кабанов и четырех серн и жарили на заливных лугах, – сказал Зиморович. – Кажется, на том пиру были почти все здесь присутствующие со своими сыновьями. А вы, пан Зилькевич, вы были на той охоте?
Зилькевич заерзал и принужденно улыбнулся.
– Да что я, я лучше орудую вот этим, – он показал вилку и нож, – это моя рогатина и мое копье.
Все рассмеялись. Я снова внимательно окинул взглядом всех присутствующих. Кто-то из них или их сыновей был замешан в обоих убийствах. Такое впечатление, что Зиморович затеял этот разговор не зря, потому что и он внимательно следил за реакцией каждого. Когда вскоре все разбились на
