Сарацинка встретила хозяйку на пороге.

– Ужин, пани, готов. Подавать?

– Нет, я подожду Каспера.

Ей подумалось, что когда они сядут ужинать вместе, так будет лучше, ведь они этого раньше никогда не делали. Удивленный взгляд сарацинки тоже об этом говорил.

Каспер вернулся мрачный и измученный. Но глаза его прояснились, когда он увидел, что Рута садится с ним за стол. Под конец сарацинка подала пирог с яблоками, узвар[29] и вышла на кухню. Это была хорошая возможность для разговора. Рута пересказала все, что ей сказал нечистый, мол, Калькбреннеру нужно сердце Головача, а взамен он сообщит то имя, которое так интересует Каспера.

– Имя? – удивился палач. – Меня интересует только одно имя – имя моего отца.

– Он его и имел в виду.

– Но откуда он может знать?

– Ну, он занимается магией, читает тайные книги.

– Почему же он не обратился ко мне, а к вам?

– Он не хочет, чтобы вас увидели вместе. Он же покупает трупы. И на вас может пасть подозрение, что вы ему их поставляете.

– Ничего не понимаю. Он не так давно приехал и уже пронюхал, кто мой отец?

– Как по мне, цена, которую он просит, не такая уж и большая.

– Но я хочу быть уверен, что это будет мой отец, а не кто-нибудь другой.

Тогда Рута передала остаток разговора с нечистым, изрядно удивив Каспера, что Калькбреннер знает о нем такие вещи. Это его обезоружило.

– Сердце я должна передать еще сегодня вечером, – закончила Рута. – Слуга Калькбреннера будет ждать меня в шинке. А имя вашего отца появится выжженным на этой тарелке завтра после полудня, – тут она показала на деревянную тарелку на полке.

Каспер вытаращил глаза:

– Черная магия? Он что – такой могучий?

– Ну, я не знаю, как вам еще доказать, что человек, который может на расстоянии выжечь чье-то имя, вполне способен выяснить, кто был ваш отец.

«Вечером мы с Юлианой готовили микстуры. Айзек лег пораньше спать, чтобы успеть на рассвете купить овощи у хозяев, вместо того, чтобы переплачивать потом перекупщикам. Тут я вспомнил о бумагах, которые мне оставила Рута, и принялся их просматривать. Несколько частных писем было адресовано местным купцам, я не стал их распечатывать, но письмо из канцелярии императора Священной Римской империи Фердинанда II магистрату города Львова меня заинтересовало. Осторожно нагрев его над пламенем, я поддел ножом сургуч и распечатал. В письме сообщалось, что Калькбреннер похитил в Праге очень важные манускрипты, а кроме того, прихватил бумажку, которую ребе Леви вложил в уста своего Голема. Император потребовал немедленно арестовать Калькбреннера и отправить его в Прагу вместе с похищенными вещами. Я показал бумаги Юлиане, и она, прочитав, спросила, что я с ними собираюсь делать.

– Письма я отнесу в магистратуру, скажу, что их нашли у убитого разбойника. А с этим письмом императора… не знаю…

– Нам лучше не ссориться с Иоганном. Он нам еще пригодится. Можем его навестить.

– Вы знаете, где он живет?

– Во дворце графа Тилли на Снесении. Тилли – большой поклонник алхимиков, сам почти всегда живет в Кракове, а дворец уступил Иоганну.

В дверь постучали. Я открыл и впустил Руту с Каспером, немало удивившись их появлению. Каспер спросил, может ли говорить в присутствии Лоренцо. Я заверил его, что от «него» у меня нет секретов. И тогда он сообщил, что наступила моя очередь оказать ему услугу. Калькбреннеру нужно было сердце Головача для своего Голема, за это он обещал отблагодарить меня бальзамом. Я сначала не понял, какая во всем этом моя роль, но Каспер пояснил, что сердце нужно вырезать так, чтобы его не повредить и чтобы сохранились частички сосудов. Ему, мол, не раз приходилось вырезать сердца преступников, на которые есть значительный спрос у разных ворожей и алхимиков, но здесь речь идет о сердце, которое Калькбреннер собирается каким-то образом приживить.

Что было делать – я согласился и быстро собрал инструменты, прихватив шпагу. Юлиана вызвалась пойти с нами, и я заметил, какими восторженными глазами смотрит на нее Рута. Вероятно, она видела в ней кого-то, о ком давно мечтала, потому что Каспер не был героем ее грез, как я догадывался. В это время на улицах людей не было, везде царила тьма, из-за оборонных валов доносился лай собак, а на самых валах звучали шаги часовых. Трупы разбойников находились в погребе под пыточной, накрытые рядном. Здесь было довольно холодно, толстенные стены не пропускали тепла с улицы. Единственный стол предназначался для пыток, но вполне подходил и для наших нужд. Мы с Каспером положили труп Головача на стол, Каспер