Американец улыбнулся. Он вспомнил что Гольфстрим омывает берега Флориды. У него родилась мысль о выгодной концессии.

Микимото рассказывал гостю о том, как рыбаки собирают мелкие, только что явившиеся на свет устрицы. Их взращивают в особых садках, и через год ныряльщицы раскладывают их на сравнительно небольшой глубине по морскому дну. Эти места ограждаются металлическими сетками от мелких осьминогов, больших охотников до устриц. В садках устрицы остаются три года. Потом их вынимают, оперируют и снова раскладывают по дну уже на более значительной глубине.

— Для того чтобы получить крупную жемчужину, надо трудиться над раковиной девять лет, а иногда и десять. Чем дольше препарированная раковина пролежит на дне, тем крупнее и ценнее получится жемчуг. На промыслах в Овари работает около тысячи ныряльщиц да столько же служащих в лаборатории и на складах. Рыбаков и не сочтешь. На меня работает все прибрежное население. Никто так хорошо не платит рабочим, как я. Ныряльщицы во время сезона получают у меня по сорок сен[41] в день, а мужчины по шестьдесят.

— Как велика арендуемая вами площадь, Микимото-сан?

— Около сорока с половиной тысяч акров земли и воды. Одних зданий больше восьмидесяти. — Микимото самодовольно засопел и низко поклонился гостю.

— Теперь, мистер Говард, поедем в бухту. Я покажу вам, как работают мои ныряльщицы.

— Охайо гозаримас, Накамура-сан.

Старый Судзуки поднялся из небольшой джонки. Вместе с тремя рыбаками он лакомился только что наловленными рыбками с ослепительно блестящей чешуей. Они вырезывали филейные части из их спинки и, обмакивая в баночку с бобовой соей (приправой), с аппетитом ели. Накамура с детства любил «жемчужную» рыбку. Эта рыбка мечет икру в морские огурцы, продалбливая в них отверстая. Встречается она лишь у южных берегов Ямато, там же, где и жемчужницы, и близ западного выхода Панамского канала, у берегов Центральной Америки.

— Знаешь, О-Таки-сан сегодня таскает жемчуг для американца в Тахоку, — сказал Судзуки.

— В Тахоку! Да ведь это самое глубокое место на промыслах. Говорят, что во время землетрясения там образовался провал.

— Да что и говорить, место опасное. Зато О-Таки-сан приносит оттуда на редкость крупные жемчужины. Хозяин платит ей восемьдесят сен в день. Вот какая у тебя будет жена, Накамура-сан!

— Хорошая девушка, нечего и говорить, — заметил другой рыбак. — Ты у нее один только на уме, Накамура-сан, на нас она и смотреть не хочет.

— Не довезешь ли ты меня до Тахоку, Судзуки-сан? — спросил Накамура. — Хочешь заработать пять иен?

Старик разинул рот от удивления:

— Пять иен до Тахоку! Да ты, я вижу, и вправду разбогател на Камчатке.

Рыбаки молча встали и начали налаживать мачту. Через несколько минут джонка скользили по бухте, подгоняемая попутным ветром. Вот вдали показался зеленеющий островок. Две большие джонки с ныряльщицами сиротливо чернели в открытом море. Моторная лодка, потрескивая как пулемет, приближалась к джонкам. Накамура видел, как взбирались на джонки ныряльщицы. Моторная лодка остановилась возле одной из джонок.

Судзуки из-под ладони посмотрел на лодку:

— Это Микимото-сан и его гость, американец. А вон и твоя невеста, Накамура-сан. Видишь, она надевает очки. Сейчас бросится в море.

Девушка прыгнула через борт и исчезла под водой.

Судзуки пристально смотрел в воду. Вдруг он указал на что-то рукой товарищу.

— Нехорошо…

Накамура вздрогнул. Вглядевшись в воду, он отчетливо различил в зеленоватой глубине огромного осьминога.

— Проклятый, прямо плывет на джонки! — вскрикнул Судзуки.

В одно мгновение Накамура сбросил с себя кимоно. Он не слышал криков встревоженных ныряльщиц. Он видел только прозрачную зеленоватую воду и исчезавшее в ее глубине чудовище.

Накамура бросился за борт. Он был хороший пловец и сразу достиг значительной глубины. Вот он уже различает песчаное дно. Ровными рядами, как борозды на вспаханном поле, лежат черные раковины. Внизу держится таинственный полумрак, среди которого мелькают длинные темные тени. Впереди он заметил черный силуэт огромного осьминога. Три женщины боролись с чудовищем. Уцепившись за его хоботообразные щупальца, они кололи и резали их