— Это и хорошо, что зеленые, — сказал Симон, вынимая из корзины пару лимонов. — Чем кислее лимон, тем лучше. Вши агути, пока они еще не забрались под кожу, погибают от лимонного сока.

Он разрезал лимон и начал крепко натирать им воспаленные места ног Леру.

— Ты, наверное, бегал босой по траве, — заметил Доктор.

Леру признался в происшествии со зверьком.

— Ну, вот. Смотри, будь осторожней, да слушай, что тебе говорят опытные люди. Не проснись ты вовремя, к утру проклятые вши проникли бы под кожу.

— Ну, и что тогда? — испуганно спросил Леру.

— О, тогда было бы дело дрянь! Ты не отделался бы от них в течение многих месяцев и, пожалуй, мог бы потерять обе ступни. В Гвиане многим каторжникам ампутировали ноги из-за этих паразитов.

По спине Леру пробежали мурашки.

— Быть может, они уже забрались под кожу? — трясясь всем телом, спросил он.

— Не могли, — спокойно отвечал Симон. — Ты ловил агути около двух часов дня, а теперь только одиннадцать. Для того чтобы вши проникли под кожу, нужно по крайней мере пятнадцать часов.

— Вы это наверное знаете, доктор? — с беспокойством спросил Леру.

— Не знал бы, так не говорил бы, — сухо ответил врач. — Теперь мы разотрем тебе лимоном все тело, а завтра выварим в котле белье и все, в чем ты был во время своей охоты. Нашел тоже ловить добро! Эх, ты, охотник!

В течение недели Леру не мог успокоиться. Ему казалось, что не только под кожей ног, но и во всем теле роются проклятые вши. Он не спал, не ел и, сидя на солнце, нещадно растирался лимонами.

— Хорошо, что у нас здесь целая лимонная роща! — ударяя по плечу товарища, подтрунивал над ним Симон.

Наконец, Леру успокоился. Теперь он с ужасом смотрел на жалкую травку, плешинами покрывавшую остров, и даже в самые жаркие дни не снимал тяжелых кожаных башмаков. Каждый вечер перед отходом ко сну он обтирался лимоном, вызывая этим шутки и насмешки Симона.

Наступил июнь. Круглые сутки не переставая лил дождь. Казалось, с неба текли неудержимые потоки. Было жарко, и сильно парило. Все тело покрывалось липким потом. Переулок «предателей» превратился в сплошной поток.

Надзиратели в дождевиках походили на мокрых куриц. С нескрываемым отвращением являлись они каждый вечер запирать на ключ своих узников.

Симон и Леру почти не выходили из хижины. В дождливое время охота на черепах не производилась, поэтому Симон не совершал своей обычной ранней прогулки к морскому берегу.

— Семь месяцев таких впереди, — утешал он своего сожителя, — а вслед за ними — пять месяцев нестерпимого зноя. Хорош климат, нечего сказать! То же самое происходит почти во всей Гвиане.

Когда однажды вечером заперлась за надзирателем дверь и звякнул железный засов, Симон некоторое время лежал без движения на постели…

Вдруг он вскочил на ноги.

— Ну, теперь за дело, дружище! — одушевился он.

Леру вытаращил глаза на товарища. Тот подошел к задней стене комнаты и начал ощупывать на полу цемент. Нащупав что-то, он сделал движение ногой, будто на ней была полотерная щетка. Кусок цемента откололся. Симон поднял его и осторожно приставил к стене.

Леру увидел небольшое черное отверстие. Это была нечто вроде грота. В правом углу чернел силуэт какого-то предмета.

— Неужели вы это вырыли один, доктор? — спросил Леру.

— Вырыл? — воскликнул Симон. — Да разве возможно вырыть подобную громадину в коралловом рифе? Конечно, нашел, а не вырыл.

— Как же вы обнаружили этот грот под нашей тюрьмой?

— Совершенно случайно. Как-то мне пришлось работать молотом на полу. Глухие звуки, раздававшиеся при каждом ударе, невольно привлекли мое внимание. Я начал тщательно выстукивать и выслушивать камеру, словно пациента. По утрам я

производил исследования окрестной местности. Это продолжалось не меньше восьми месяцев. В конце концов, я убедился, что под моей темницей находится пустое пространство, достаточно широкое и глубокое, чтобы начать из него подкоп к морскому берегу. Такие подземные гроты в коралловых