возмущённый шепоток, хотя раздаётся и пара одобрительных смешков. Интеллигент рядом со мной, приподнимая голову, шипит: «Сволочи!» Теперь «Тагил!» слышится в следующем вагоне.

«Тут свободно?» – в очередной раз ковыляет мимо пьяная парочка без места, хотя чего спрашивать, и так понятно, что все места заняты. Но через полчаса народ уже начинает бегать в тамбур курить, места освобождаются, а в вагон вползает сигаретный дым и этаким сизым туманом прячется под стульчиками. Спать, уткнувшись в собственные колени (или колени калмыцкой женщины), невозможно именно из-за этого вонючего дыма. Некоторое время мы с интеллигентом пытаемся кое-как скрючиться и заснуть, ночь всё-таки, а завтрашний выходной в Питере не хочется потратить в постели, но я вскоре бросаю это занятие.

Обратно бегут братки и радостно орут: «Таги-и-ил!» На этот раз вагон их встречает почти дружелюбно. «Шиза» раскручивается по нарастающей, и уже всем скорее весело и интересно, – что же будет дальше? Мамаша говорит ребёнку: смотри, это «тагил» побежал! Давай выучим новое слово – «Тагил». Крикни дяде: «Тагил!» Ребёнок смущается и хихикает.

Через десять минут «тагил» бежит обратно. Он орёт: там голый мужчина! А-а-а, голый мужчина, налетай! Все туда, там голый парень!

И снова убегает. Все смеются. Какая-то из тёток в шутку предлагает ребёнку: хочешь, мы тебя тоже разденем? «Тагил» и про тебя крикнет, что ты голый. Ребёнок смущается: «Не-а».

На тёмном полустанке электричка наша покорно «прижимается к обочине», чтобы пропустить элитную «красную стрелу». «Стрела» запаздывает, мы стоим ждём. Кто-то пытается принудительно открыть двери вагона, чтобы глотнуть воздуха, ну, или отлить, туалетов в вагоне нет. Точнее они есть по слухам где-то в первом и последнем вагонах, периодически некоторые пассажиры отправляются на их поиски, но мало кто возвращается назад, чтобы рассказать остальным.

«Красная стрела» со свистом проносится мимо, ощущение такое, будто у неё синяя мигалка на крыше электровоза. Интеллигент с ненавистью глядит в окно, ворчит сквозь зубы: скоро богатые будут ездить на персональных поездах, а остальные вот на таких скотовозках, как наша! И снова роняет голову.

Поезд трогается. В вагон вновь вбегает «тагил». Ему кричат: «Эй, Тагил, там твой друг из дверей выпал». Тагил ухмыляется и убегает искать «выпавшего» друга.

В вагоне появляется пара мужчин. «Мы собираем подписи против РЖД, – говорят они, – уже собрали пятьдесят подписей, поставьте и вашу». – «А где текст жалобы?» – спрашивает дотошный интеллигент. «Текст мы напишем после», – отвечают. «Без текста ничего подписывать не буду!» – сердится интеллигент.

Зато геи с собачкой «подписантам» не отказывают, смотрят на них ласково и ставят на листе бумаге свои закорючки. Мужчины обещают, что у них есть свой хороший юрист, и уж они разберутся с РЖД, будьте спокойны.

Я решаю, что пора мне тоже пойти размяться, всё равно этой ночью про сон можно забыть. Отклеиваюсь от своей калмычки и иду искать туалет в первый вагон. На самом деле – в восьмой, так как едем мы задом наперёд, ну да это неважно. В тамбуре наблёвано и идёт дискотека. Пьяная бабища вопит: «Потому что на десять девчо-онок по статистике девять ребят!» Об неё радостно трутся сразу трое «ребят» и пытаются ей подпевать в меру своих сиплых голосов.

В туалетном вагоне очередь – человек двадцать. Она занимает аж полвагона. Наверное, не так уж весело ехать, когда всю ночь у тебя перед носом маячат понурые, мечтающие о туалете люди. В вагон вламывается «тагил»: «Вы чё тут стоите, как в концлагере?! Раз, и обоссали всё, чё там!» И убегает, видимо, чтобы последовать собственному совету.

Туалет, кстати, оказался вполне достойным. Обоссанным, конечно, но достойным. Как я потом прочитал в рекламе нашего «поезда счастья», «электропоезд повышенной комфортности оборудован биотуалетами» – это они точно заметили, оборудован. Аж двумя на добрую тысячу человек. А вот то, что «для пассажиров предусмотрены удобные кресла», так это наврали. Кресла гораздо хуже советской деревянной скамейки.

Возвращаюсь к себе. Мой сосед-интеллигент уже не пытается заснуть, а рассуждает о том, что реформы по превращению России в Африку идут полным ходом, но уж он-то не будет больше ждать и соскочит. Он строит планы, как в Бологом купит билет и сядет на другой поезд.

Я снова пытаюсь задремать, но сквозь дрёму слышу ругань динамика. Кто-то вызвал милицию в один из вагонов, там то ли поножовщина, то ли ещё что. В Бологом нас встречает пара десятков милиционеров и «скорая помощь».

Пассажиры вываливают на перрон, чтобы покурить и размять затёкшие члены. Интеллигент рысью бросается в сторону вокзала, чтобы, пока поезд стоит, узнать насчёт билетов. Возвращается он с победным видом – всех сделал – купил билет в плацкартный вагон. А «скотовозка» поедет дальше без него. Правда, его поезд нужно ждать в Бологом ещё пару часов, коротая время в зале ожидания, вряд ли многим комфортабельнее нашей электрички. Но я за него рад, в особенности потому, что освободилось место рядом со мной. Быстро убедившись, что на это место никто не претендует, я складываюсь втрое и ложусь сразу на два места, головой утыкаясь в бедро мрачной худощавой девицы. Она не возражает и, кажется, находится в трансе от обуревающих её человеконенавистнических чувств. Машинист ещё немного капризничает по громкой связи на тему, кто, бл…, дёрнул стоп-кран, поставьте обратно, а то никуда не поедем. Стоп-кран ставят на место, и мы снова трогаемся в путь.

Наверное, я был единственный во всём поезде, кто смог поспать хотя бы полпути. Уж не знаю, провела ли милиция воспитательную работу с «тагилами»