изнеженных сыновей. Вероятно, в этом виноваты СМИ и бытовой комфорт.

К счастью, моего отца мало волновал мой уровень комфорта в кузове пикапа.

История вторая. Мужчинам надо научиться отвечать на жизненные вызовы. Нам надо достигать чего- нибудь, соревноваться и доказывать самим себе, что мы можем. Когда я вышел из болотной воды с амуницией в половину моего веса, я почувствовал победу, еще не убив ни одной утки. Я чувствовал, что я все могу! Но, посмотрев на отца, курящего рядом, который даже не вспотел и вообще не устал, будто совершил короткую прогулку по ровной дороге, я понял, что смогу намного больше. Папа – герой!

История третья. Куда все делось? Где мой старый муниципальный стадион? Где эта фан-зона без правил? Где эти ребята с завода, коричневая орда перед битвой? Их нет. Снесли стадион и построили новый, с корпоративным названием и лужковской архитектурой. В принципе, зона для болельщиков есть, но там нельзя материться, пить крепкий алкоголь, курить, и не дай бог ты шлепнешь девушку по попе. Все заводы закрылись, а сыновья бывших фанатов работают в офисах, они метросексуальные вегетарианцы. Где мой народ? Где эти великие в своей массе люди? Где кливлендцы 80-х? Они за МКАДом.

История четвертая. Если ты не дрался, не потрошил животных, не держал в руках винтовку, не падал от удара по голове и так далее, то ты не получил полноценный мужской жизненный опыт. Мой отец дал мне возможность понять, откуда берется еда, и, более того, помог увидеть, что происходит в реальной жизни, когда стреляешь патронами или дробью.

История пятая. Думай сам, делай сам, выживай сам. Именно так становятся ковбоями. Одним словом, мой отец ПОДСОЗНАТЕЛЬНО является своего рода традиционалистом, или старовером забытого американского пути, или славянским парнем из деревни прошлого века.

Говорят, что Россия отстала от Запада, что вы архаический народ. И это прекрасно! Для такой жизни я и был воспитан. Нежная, приятная, женственная жизнь не для меня.

На Западе люди часто жалеют транссексуалов, вынужденных жить в женском теле. Я с ними согласен, я не хочу прожить жизнь как баба. Я мужик, и я чувствую, что именно в России я могу быть по-настоящему мужественным.

Ночью в университете, или, лучше сказать, в институте, или, еще точнее, в общежитии института внезапно зазвонил красный телефон. Вообще, у меня сложилась необычная ситуация с ВУЗом. Моя школа, с девятого по двенадцатый класс, была больше по размеру и по числу учащихся (2500 школьников против 2000 студентов), чем микро-институт, где я получил диплом – Институт искусств Питтсбурга (The Art Institute of Pittsburgh). Наше общежитие тоже было «необычным» – многоквартирный дом, который институт купил и превратил в общежитие. Таким образом получилось, что почти все студенты жили в уютных двушках по трое человек в каждой.

Американские фильмы показывают университетскую жизнь так: ОГРОМНЫЙ «кампус» с прекрасным парком, учебными зданиями, просторные залы, где сотни студентов слушают одного лектора, и маленькие комнатки в общежитии, где в тесноте живут веселые стройные молодые люди. Судя по опыту моих друзей, часто, так оно и есть, и Голливуд в этот раз показывает относительно правдивую картинку. Однако у нас всего этого не было, и, возможно, это было не так уж и плохо.

У нас не было кампуса, а было одно здании в центре города в двух милях от наших «квартир». Не было огромных залов, где сотни студентов слушали одного лектора. У нас все было компактно. Как я уже сказал, у нас были неплохие квартиры, и мы не жили как шпроты в банке, в отличие от моих друзей в других университетах.

Я забыл добавить, что у нас также не было никаких братств (fraternaties), которые часто показываются в фильмах. Эти элитные клубы оказываются полезными после окончания университета, особенно для некоторых профессий, например, в сфере политики.

Очень часто американские политики участвуют в деятельности этих сообществ, но даже если бы у меня была возможность состоять в них, то я бы не стал. Во-первых, я не люблю находиться в большой группе людей. Конечно, если я буду руководителем группы, то это другое дело, но я все детство провел в одиночестве и точно знаю, что не могу состоять ни в каких в группах. Во-вторых, я не хочу, чтобы какие-то парни сунули в мою задницу бейсбольную биту. Чтобы стать членом такого клуба, надо пережить «неделю унижения» (hazing/pledge week), а моя совесть и гордость не позволит делать мне таких вещей.

Тем не менее, почти все политики США прошли через это: каждый когда-нибудь или получил биту в зад, или ходил паровозиком голым – парни идут в цепочке, каждый из них держит впереди идущего за член. По-английски это называется марш слонов (elephant walk). Известный английский политик Дэвид Кэмерон, например, занимался сексом с мертвой свиньей на заре своей политической карьеры, в студенческие годы. Каждый раз, когда вы видите, как американские политики рассказывают России о совести и честности политических деятелей, посмотрите в интернете, не состояли ли они в каком-нибудь братстве.

Простите, я немножко отошел от темы. Честно говоря, было бы лучше вообще не затрагивать эту тему, но, думаю, об этом стоит рассказать. Итак, зазвонил мой красный несотовый телефон. Наверное, это был самый плохой звонок в моей жизни. Взяв трубку, я не ожидал услышать ничего