благодарила бы.

Женю очень забавляли встречи в дороге, когда какой-нибудь маячащий на своем верблюде путник равнялся с ними и исчезал вместе со своей заунывной песней за горизонтом.

Арахан и Женя прекрасно говорили по-тюркски и арабски. Лучших отношений с проводниками нельзя желать.

Ко всему, к Советской России у восточных народов неистощимая симпатия и дружба.

Проводники говорили об англичанах. Они их ненавидели и боялись. Британцем пугали детей. Англичан проклинали и тихо уничтожали. С английскими флагами на Востоке неразрывно связаны деспотия, ужас, голод и болезни.

На предпоследний привал устраивались с особым рвением. Разбили шатры и закусили. Потом легли спать.

Обычно, охране полагалось нести дежурство посменно. Обычно они так и делали. Дежурили по два часа.

В это время остальные отдыхали и безмятежно спали.

Продовольствие и воду клали в отдельный шатер и у этого склада дежурил проводник.

В три часа дня, то есть в самое знойное время, верблюды тревожно закричали, а дежурный внимательно разыскивал причину их тревоги.

Но на горизонте не показывалось ничего. Однако, верблюды не успокаивались, а проводник имел к верблюдам неограниченное доверие, но, к сожалению, не обладал тонким слухом.

И только тогда, когда верблюды особенно занервничали, он обнаружил в воздухе жужжащие звуки. Он посмотрел на небо и увидел черную точку, быстро-быстро снижавшуюся и увеличивающуюся в своих размерах. Проводник не испугался и не удивился. Он успокоил верблюдов. Абкер знал летающих птиц. Он знал, что такое аэроплан.

Аэроплан оказался амфибией Виккерса и спустился метрах в ста от стоянки Арахана.

Проводник не предпринял ничего и спокойно, скрестив ноги, продолжал курить кальян.

Из амфибии выскочили три человека в белом с плотно закрытыми белыми масками лицами. Они направились к становищу. Один из них, более высокий, более тонкий, заговорил с проводником.

— Кто эти люди?

— Пойди и спроси у них, — отвечал проводник.

— Куда вы идете? — настаивал белый человек.

— Пойдем с нами и дойдешь до места, которое тебя интересует.

Белый человек не злился, он хладнокровно продолжал:

— Много ли воды у вас?

— Ровно столько, сколько нужно шести правоверным на один день пути.

— Прекрасно!.. — резко оборвал белый человек. И в руках троих засверкали большие кольты. — Правоверные могут обойтись и без воды. Магомет вывезет правоверных!..

Они быстро скрутили проводника и заткнули ему рот.

Из палатки взяли все запасы воды и исчезли на самолете.

Шум поднимающихся моторов был услышан Женей. Она выскочила из палатки и увидела стальную птицу в нескольких метрах над землей. Женя почувствовала что-то недоброе, а в следующее мгновение она увидела связанного Абкера. Быстро распутав ему веревки и еще быстрее сообразив, в каком положении они очутились, Женя бросилась будить Арахана.

Поднятая тревога не принесла никаких результатов. Ара-хан несколько раз спрашивал Абкера, как были одеты люди, о чем они спрашивали и не было ли каких-нибудь отличительных знаков на аэроплане. Абкер отвечал:

— Они спрашивали, кто ты, куда едешь и сколько воды у нас. Они и их птица были белы, как снег на вершинах Памира. Они хотели стрелять из черных револьверов.

Решили как можно скорее продолжать путь. Среди продовольственных запасов оставались лимоны и апельсины. Это давало путешественникам кой- какую надежду, впредь до встречи с караваном, утолять приступы жажды.

Осторожно расходуя каждую толику лимона и апельсина, двигались вперед. Как нарочно, солнце жгло неутомимо и не встречалось ни одного путника.

Час за часом, миля за милей. Во время захода солнца сделали привал. Правоверный не может не молиться.

К утру осталось восемь часов пути и ни одного апельсина и лимона. Лучи солнца вытягивали влагу. Во рту образовались сгустки слюны, которая липла к нёбу и действовала на воображение. Глаза у всех воспалились и верблюды беспокойно вытягивали шеи и покрикивали.

Все мысли вращались вокруг воды. Даже не встречалось ржавых, склизких лужиц. Проводники пробовали удивляться. Никогда они не проходили по такому безлюдному пути. Второй день ни одного правоверного.

В первые дни песок не казался однообразным, забавляли кудреватые валуны. В причудливых выветренных бороздах мерещились очертания