полицейские пограничники и скрадывали его по всем правилам разведочного искусства.

Тюрбаны полисменов плотнее и плотнее сжимали в кольцо индуса. Индус шел и не подозревал о грозившей ему опасности вплоть до последнего момента. Индусу скрутили руки и потащили вместе с литературой, запакованной в кожаном мешке, в пограничную тхану. Пограничные тханы все — начиная с таможни и кончая правосудием. У сержанта пограничной тханы почти неограниченные полномочия… Начальник тханы — сержант армии его величества короля — подчинялся только старшим чинам и, если их не было поблизости, был вершителем судеб.

Режим для заключенных в тхане Келала был не хуже и не лучше, чем в других злачных местах. Пленника немедленно брали в работу. На молчание отвечали утюжением боков и спины чугунными и резиновыми плетками. Забивали до потери сознания. Потом бросали в темный подвал и ждали окончательного решения. Как добить? Повесить или расстрелять, отравить или скормить тиграм?

Все церемонии гостеприимного приема и вежливого, гуманного обращения, на которые способны только британцы, в полном порядке и последовательности были оказаны пойманному индусу. Сержант немедленно по вскрытии тюка позвонил лорду Сесилю:

— Лейтенант, честь имею доложить, что доблестные части нашей пограничной стражи только что задержали транспорт подозрительной литературы.

Сержант говорил в трубку и выразительно обводил глазами лежавшую перед ним груду книг и журналов.

— Немедленно пришлите ее ко мне, — отвечал лейтенант.

— А что делать с арестованным? — не унимался сержант.

— Повесить, — коротко отрезал в телефон голос Арчи.

— Повесить, — подумал сержант и припомнил, на каком тоненьком волоске жизни держится пойманный и избитый индус.

— Через пару минут литература будет вам прислана, — отчитался сержант и окончательно повесил трубку.

Сержант вызвал полицейского-сикха. Сикх увязал тюк, взвалил на спину и пошел. До коттеджа лейтенанта от пограничной тханы было не больше восьми минут ходу.

Сикх благополучно вошел в дом. Последняя дверь хлопнула по тюку и немного разворошила его. Из образовавшейся прорехи выскочила одна книжка и упала на пол. Сикх ничего не заметил и пошел дальше.

Из двери напротив показался Дикки. Он шел в кабинет лейтенанта за какой-то справкой об индусах: Дикки очень заинтересовался своим положением какого-то брата. Ему не казалась неприятной нежность прелестной девушки. Но он что-то хотел понять и, к сожалению, у него ничего не выходило.

Дикки только знал, что уйди он из коттеджа англичанина — и девочка погибнет, скомпрометированная его исчезновением. Он прекрасно понял одно, что его присутствие, как ее брата, необходимо.

Подходя к кабинету лейтенанта, Дикки увидел на полу, между двумя дверьми, хорошенький маленький журнал. На обложке, как на всех иллюстрированных ежемесячниках, красовалась занимательная картинка. Дикки подумал, что это обычный мегезин и поднял его. Но журнал оказался не английским, как сначала подумал Дикки. И это его очень удивило. Он знал, что только в Англии и в Америке умеют издавать такие занятные ежемесячники. Букв на обложке Дикки не понимал. Он остановился и открыл книжку на разворот. В самой середине журнала он увидел что-то, давшее его мыслям колоссальный толчок. На развороте журнала Дикки увидел портрет его «сестры». Портрет мисс Джесси. Тогда Дикки совсем по-иному, бережно сложил журнал и, улыбнувшись, эластичными шагами, насвистывая какой-то беспечный мотив, отправился в кабинет лейтенанта.

Арчибальд сидел в кресле и копался в кожаном мешке с книгами.

— Чем вы заняты, лейтенант? — спросил Дикки.

— Разбираю большевистскую литературу.

— Как она к вам попала?

— Попался один прохвост.

— Где, если разрешите?

— Далеко! Теперь повешен, — засмеялся Арчибальд. — Плюньте, Дикки! Скука. Вот сейчас кончу работу и мы сможем отправиться на прогулку.

Дикки немного побледнел. Если бы лейтенант поднял во время голову, то он увидел, как в нижнюю губу Реда впились верхние зубы, а глаза бешено заискрились. Но лейтенант не поднял вовремя головы. Дикки вышел из кабинета и пошел на веранду к Джесси.

Он подошел к ней сзади. Он чувствовал себя совершенно уверенно. Он все понял. Одной рукой Дикки легко облокотился на спинку кресла, а другой, развернув журнал, занес его к лицу Жени.

Женя даже не вскрикнула. Женя побелела. Ее портрет. Журнал, любимый Женин журнал — «Борьба миров» и громадный заголовок милыми, русскими буквами: